испытываешь.

— Это ожерелье очень давно в моей семье, — донеслись до Рут слова матери.

Дочь смотрела на черные жемчужины и вспоминала, как впервые увидела их в сувенирной лавке в Кауаи[11]. «Черный жемчуг в стиле Таити», — прочла она на этикетке. Это была идеальная безделушка за двадцать долларов, которую не страшно носить на мокрой от пота коже под ярким тропическим солнцем. Она приехала на этот остров вместе с Артом в самом начале их романа. Потом, вернувшись домой, поняла, что напрочь забыла о дне рождения матери. Попивая «Май тай»[12]на песчаном пляже, она даже ни разу ей не позвонила. Положив в красивую коробочку пару раз надетую безделушку, Рут понадеялась, что тот факт, что она пересекла океан, придаст ей больше ценности в глазах матери и создаст впечатление, что дочь думала о ней. Самым тяжелым оказалось то, что, когда она с чистой совестью убеждала мать, что ожерелье «недорогое», Лу Лин приняла эту скромность за признак его высокой цены, а следовательно, за доказательство дочерней любви. Она носила его всюду, и всякий раз, когда Рут слышала, как мать хвастается своим друзьям: «Смотрите, что моя дочь Лути мне купить», ее охватывал сильный стыд.

— О, очень красивое, — промурлыкала Гао Лин, глянув на то, что Рут держала в руках. — Дай-ка посмотреть.

И не успела Рут воспротивиться, как тетушка выхватила коробочку у нее из рук.

— Хм… — Ее губы поджались, пока она рассматривала жемчужины.

Могла тетушка его уже видеть? Сколько раз Лу Лин надевала его, собираясь к ней в гости и хвастаясь его стоимостью? Знала ли она все это время, что жемчужины на самом деле не были настоящими, как и Рут не была хорошей дочерью?

— Дай посмотреть, — попросила Салли.

— Осторожно, — предупредила ее Лу Лин, когда сын Салли тоже потянулся к жемчугам. — Не трогай! Слишком дорого.

Вскоре жемчужины пошли по рукам и за вторым столом. Особенно пристально их рассматривала мать Арта, критически взвешивая на своей руке.

— Просто прелесть, — сказала она Лу Лин, немного переборщив с восторгом.

— Эти жемчужины определенно большие, — просто заметила Мириам.

Арт просто бросил на ожерелье взгляд и закашлялся.

— Э… в чем дело?

Рут обернулась и увидела мать, внимательно вглядывавшуюся в ее лицо.

— Ничего, — пробормотала Рут. — Наверное, я просто немного устала.

— Чушь! — бросила Лу Лин по-китайски. — Я вижу, что в тебе сидит что-то, что не может выйти наружу.

— Осторожно! Шпионские разговоры! — крикнула Дори из-за дальнего стола.

— Что-то ведь случилось? — настаивала Лу Лин.

Рут была поражена чуткостью матери. Может быть, с ней действительно все в порядке.

— Это из-за бывшей жены Арта, — прошептала она наконец на мандаринском с сильным американским акцентом. — Я очень жалею, что Арт позволил ей прийти.

— Ага! Вот видишь! Я была права! Я же знала, что что-то не в порядке. Мать всегда знает.

Рут изо всех сил прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Ну полно, не волнуйся так, — стала успокаивать ее Лу Лин. — Завтра поговоришь с Арти. Пусть купит тебе подарок. Он должен много за него заплатить, чтобы показать, как он тебя ценит. Он должен купить тебе что-нибудь вроде этого, — коснулась она ожерелья, которое вернулось в руки Рут.

Глаза Рут заблестели от сдерживаемых слез.

— Твоя нравится? — с гордостью спросила Лу Лин, переходя на английский. — Настоящая вещь.

Рут держала в руках ожерелье и смотрела, как поблескивают темные жемчужины. Этот дар действительно поднялся из глубин моря.

Пять

По дороге к парковке перед больницей Рут держала Лу Лин под руку, и эта тонкая рука с дряблой кожей казалась худым крылом маленькой птицы. Лу Лин была то ворчлива, то весела, но совершенно не взволнована тем, что только что произошло в кабинете у доктора. А Рут казалось, что мать становится пустой изнутри и вскоре станет совсем невесомой, как часть плавника. Деменция. Рут никак не могла понять, как такое красивое слово может означать такую чудовищную по разрушительности болезнь? Оно больше подходило для имени богини: Деменция, которая заставила свою сестру Деметру забыть превратить зиму в весну. Рут представлялись ледяные торосы, сковывавшие мозг матери и вытягивающие из него все соки. Доктор Хью сообщил, что МРТ выявила уменьшение определенных участков мозга, что соответствует болезни Альцгеймера. А еще он сказал, что, скорее всего, эта болезнь началась «много лет назад». Рут была так потрясена, что не смогла задать никаких вопросов, но теперь пыталась понять, что доктор имел в виду. «Много» — это сколько? Двадцать? Тридцать? Сорок? Может, именно из-за этой болезни с матерью было так сложно все то время, пока Рут росла? Может, поэтому мать все время говорила о проклятиях и призраках и постоянно грозилась убить себя? Деменция стала искуплением для матери, и теперь Бог простит их обеих за то, что все эти годы они причиняли друг другу боль.

— Лути, что доктор сказать? — Вопрос матери испугал Рут. Они стояли перед машиной. — Ои сказать, я умирать скоро?

— Нет. — И чтобы подчеркнуть немыслимость ее подозрений, Рут заставила себя рассмеяться: — Конечно нет!

Лу Лин всмотрелась в лицо дочери, затем подытожила:

— Умирать. Не важно, я не бояться. Ты знать это.

— Доктор Хью успокоил, что с твоим сердцем все в порядке, — добавила Рут. Она старалась перевести слова врача так, чтобы мать смогла их принять. — Но он сказал, что у тебя могут быть проблемы с балансом микроэлементов в организме. Это может ухудшить… твою память.

Она помогла Лу Лин сесть на переднее сиденье и пристегнула ремень.

— Пф! — фыркнула Лу Лин. — Моя память порядок! Я помню много, больше, чем ты. Там, где я жить маленький девочка, есть место, мы называть Бессмертный Сердце, похож на сердце, две река, один русло, обе сохнуть… — Она продолжала говорить, пока Рут, обойдя машину, не опустилась на водительское сиденье и не завела двигатель.

— Что он знать? Тот доктор даже не достать телескоп слушать мой сердце! Никто не слушать мой сердце! Ты не слушать, Гао Лин не слушать. Ты знать, что мой сердце все время болеть? Я просто не говорить, не жаловаться. Разве я жаловаться?

— Нет…

— Видишь!

— Но доктор сказал, что иногда ты бываешь забывчива, потому что у тебя депрессия.

— Депрессия потому, что не забывать! Посмотри на мой грустная жизнь!

Рут нажала на педаль тормоза, чтобы убедиться, что все работает, затем тронулась с места, направив машину к выезду из зоны парковки. Голос матери сливался с гудением мотора.

— Конечно, депрессия. Когда Драгоценная Тетушка умирать, все счастье уходить из мой тело…