В академию я с утра пришёл злой как собака, вставшая не просто не с той ноги, а со всех не тех четырех лап. Может быть, даже хуже, потому что глаз сомкнуть хотя бы на пару часов так и не получилось. Могло получиться, да, но, когда лорд Эмберхарт намерен дать тебе срочную аудиенцию, чтобы обсудить всё, что было сказано господами Красовским и Парадиным, ты принимаешь это приглашение… сразу. И не жалеешь об этом, хотя от полученных сведений и предложений у тебя пухнет голова. Так что остается лишь принять ванну, надеть свежую смену одежды, выслушать у дорогой жены историю о ночном визите дуры Аркендорф, решившей, что вместе с популярностью она схватила бога за яйца…

В общем, за парту я сел хмурый, как грозовая туча, искренне желая зла любому источнику звука, от омерзительно бодрого Древлина, рассказывающего, как древние ревнители вели в бой на монстров крестьянское ополчение, до Азова, который был просто хорошо выспавшимся, бодрым и общительным молодым человеком. То есть раздражал еще как. А вообще бесило то, что я, вместо того чтобы банально рухнуть спать дома, пришёл сегодня на учебу лишь затем, чтобы меня могли вызвать на тренировочную дуэль.

И я даже знал, кто выиграл право на этот вызов.

Увидев мой предвкушающий оскал, баронесса фон Аркендорф аж отвернулась, неумело сделав вид, что собралась поговорить с парой девчонок, пялящихся на неё во все глаза. В принципе, пялились все, так что выбора у огненноволосой не было никакого, ей обязательно нужно было меня вызвать, в курсе была вся академия. И ладно бы, она просто подошла ко мне своим этим неуверенным шагом, да озвучила вызов на тренировочную дуэль, однако, Ария и тут не преминула продемонстрировать собственное неумение выхода из собственноручно организованных себе же проблем.

—Ваше Сиятельство!— огорошила она аудиторию,— Я… имею честь вызвать вас сегодня на тренировочный по-поединок!

—Вызов принят,— благосклонно покивал я, продолжая сидеть (уже оскорбление), и сверлить девицу красными с большого недосыпа глазами.

—А еще,— вот тут-то она и попыталась включить свою хитрожопость, причем явно торопясь, так как гул в классе начал нарастать,— Мне бы хотелось принести вам с вашей супругой свои извинения…

Вот как. Без её, супруги, наличия. Кристина, нагло пропустив урок, занимается на стадионе. Да еще эта пустоголовая всё произнесла специально тихо, чтобы услышать было тяжеловато со стороны. Дура.

—Вас плохо слышно, баронесса!— повысил голос я, не меняя позы,— Вам определенно что-то мешает говорить внятно! Я даже знаю, что именно — зубы. После дуэли, когда вы соберете их излишек из песка, возможно даже сломанными руками, я изволю выслушать, что вы мне захотите сказать. Свободны!

Наступила мертвая тишина. Ухмыльнувшись с мстительным видом офонаревшему Азову, пырящемуся на меня с полуоткрытым ртом, я пошёл искать Тернову с целью подействовать ей на нервы, пока класс гудит, шуршит и икает. Ну а как же, опять этот хам Дайхард устроил вопиющее хамство. Стойте, вы слышали, что сказала Аркендорф? Она обратилась к нему «ваше сиятельство»! Да хоть «ваше величество»! Это неприемлемо!

Ну да, ну да. Поцелуйте мой невыспавшийся зад. А еще лучше — устройте нам с супругой тотальный бойкот, чтобы мы могли с чистой совестью скинуть дело о оборотне на кого-либо другого. Судя по всему, скоро мне потребуется много времени для себя.

—…скорее всего, у неё не было выхода, кроме как бросить мне вызов,— закончил я пересказ событий мокрой как мышь и тяжело отдувающейся жене, только что закончившей интенсивную пробежку,— …а проигрывать баронесса очень не хотела. Только вот предложить мне было нечего. Вот она и решила разыграть ту же карту, что и в прошлый раз, когда явилась ко мне с просьбой сопроводить её на приём. Почему именно так — я не знаю.

—Несложно догадаться,— фыркнула Кристина, принимая поданное мной полотенце,— Статус, Кейн, статус. Тогда она пришла к тебе как к покровителю, а вот после того, как ты отказался вести с ней какие-то дела и прервал дружбу, тут уже с просьбой не подойдешь. Только с требованием или предложением. Предложить же ей было нечего, но, с другой стороны, чтобы в худшем случае, как она полагала, ты мог сделать ей? Отказать? И всё.

—А получилось так, что она оскорбила княжескую чету,— хмыкнул я,— Да и хрен с ним. Мне тоже ни холодно и ни жарко от того, что придётся её избить.

—Прилюдно,— хмыкнула бывшая Тернова,— Впрочем, ладно. Слова сказаны. Ты лучше мне расскажи, Кейн — почему этот китаец за мной наблюдает? И чего мне от него ждать?

За забором академии действительно стоял сухощавый молодой китаец в довольно приличном наряде, вовсю и открыто на нас пялясь. Встретив мой взгляд, он начал широко улыбаться и кланяться, а затем, сделав пару шагов назад, убежал.

—Сомневаюсь, что это что-то серьезное,— пробормотал я, внезапно чувствуя, как меня хватают за руку, прижимая ту к чему-то костлявому и горячему, оказавшуюся ничем иным как супругой.

—Я веду тебя в медпункт,— важно объяснила свои домогательства жена,— Выспишься перед дуэлью. Две ночи почти не спал.

Хорошая идея.

Дуэли, в общем-то, и не случилось. Раздраженный Фурио Медичи при всём честном собрании (а присутствовало снова больше половины студентов академии) сообщил, что баронесса фон Аркендорф отменяет свой вызов по личным причинам. Очередная глупость огненновласки — подойти к итальянцу с коньяком и посоветоваться, как лучше подобное организовать? Не, это не про неё. Поставила беднягу преподавателя в известность, а затем, скорее всего, убежала рыдать над своей непонятной и униженной загадочной душой, честью, достоинством и прочей никому не нужной требухой.

Дура. Зато с зубами. А заодно — так и не извинившаяся. Но мы же не эти, Кристин? Что «кто»? Ну эти, которым прямо нужны извинения. Жить без них не можем. Ах, тебе нужны? Ну не срочно же? Отлично. Подождём.