действия отравляющего вещества. Как я понимаю, ничего подобного в районе «Морава» в сорок четвертом году и позже не было, не так ли?

Капитан кивнул и проговорил:

– Применение химического оружия в районе «Моравы» не зафиксировано ни в наших, ни в немецких документах. Если произошла бы утечка сильнодействующего отравляющего вещества, то пострадали бы не только солдаты, но и местные жители. Ничего подобного не было.

– Да, странная история, – сказал командир группы и спросил: – А после войны, ближе к настоящему времени в этом укрепрайоне ничего интересного не происходило?

Капитан полез в папку.

Полковник подмигнул Богданову и заявил:

– Да, если мой Леня возьмется за дело, то копать будет до конца.

– Посмотрим, что он раскопал.

Яковлев наконец-то достал из папки какой-то документ и произнес:

– Вот единственное, что, пожалуй, заслуживает внимания. Наш агент в Градец-Кралове, связанный с полицией местечка Рундаль, сообщил о мутной истории, произошедшей как раз в укрепрайоне.

Богданов затушил сигарету и поторопил его:

– Ну, давай, не тяни!

– Не торопись, сейчас. – Капитан разложил бумаги на столе. – Вот. Двенадцатого июня этого года с купола второго ДОТа от Рундаля сорвался местный активист Карел Недбал.

– Что он там делал?

– Егерь, который видел смерть Недбала и привез труп в Рундаль, называл его браконьером. В тот день этот самый Радим Мачек, как и всегда, объезжал участок. Укрепрайон входит в него. На куполе второго ДОТа увидел Недбала и предложил ему спуститься, но тот поскользнулся и упал в пробоину. Высота ДОТа приличная, а внизу горы всякого мусора. Недбал ударился затылком о старый ржавый лом, случайно оказавшийся там.

Майор усмехнулся и спросил:

– И много таких ломов валяется по ДОТам?

– Там хватает разного железа.

– Но лом?

– Был, значит, и лом. В общем, полиция пришла к выводу, что смерть браконьера наступила в результате несчастного случая. И все бы ничего, если бы до этого к Мачеку не заявился гость.

– Гость?

– Да. Сотрудники полиции местечка Турнов, где проживает егерь, видели в его машине постороннее лицо, проверили документы. – Капитан посмотрел в бумаги и продолжил: – Это оказался Зденек Ковач, который прибыл в Чехословакию из ГДР, а туда – из ФРГ, куда ездил к родственникам. В общем, запутанная история. Во время смерти браконьера-активиста гость егеря мог быть с ним. Да и не только он. Но, повторяю, информация сильно размытая. Уточнить ее можно только на месте. Сейчас мы такой возможности не имеем.

– А где находился Ковач после смерти браконьера?

– Исчез. По словам егеря, он уехал, у него возникли какие-то дела. Это важно, товарищ майор?

– А черт его знает. Все зависит от того, для чего вы это все мне рассказываете.

– Неужто ты сам не догадался? – спросил полковник.

– Не имею привычки гадать. Я привык выполнять приказы, – ответил Богданов.

– Но согласись, что истории с контейнерами и с гибелью браконьера очень даже могут быть связаны между собой. Ну, браконьер, это ладно. Контейнеры куда важнее. Если в них находится химия, и западные спецслужбы знают об этом, то ситуация в Чехословакии после ввода войск может кардинально измениться.

Майор посмотрел на начальника отдела и осведомился:

– Вы, товарищ полковник, считаете, что диверсанты могут использовать химию?

– Почему нет? Это реально и мгновенно изменит всю общую обстановку в Чехословакии. Представляешь, газовая атака в крупном городе во время проведения мирной демонстрации? Вдогонку еще где-нибудь, тоже при большом скоплении народа! Запад такой шум поднимет о зверствах русских, что мало не покажется.

– Как-то все это за уши притянуто, – заявил Богданов. – Когда были завезены контейнеры в укрепрайон? В сорок четвертом году. А сейчас шестьдесят восьмой. Что-то мне не верится, что закладку немцы делали специально для использования химии аж через двадцать четыре года.

Полковник вздохнул и произнес:

– Да это, конечно, сомнительно, но проверить укрепрайон надо. Причем до ввода войск. Не исключено, что в «Мораве» окажется пустышка. В конце концов, в металлических контейнерах может быть все что угодно. Или их вообще уже может не быть в укрепрайоне. События июня тоже, скорее всего, не связаны со складом. Но повторюсь, склад требуется все-таки проверить, дабы не заполучить удар в спину.

Майор согласно кивнул и заявил:

– Понятно. Когда группе убыть в Чехословакию?

– Ты сегодня собери группу на базе, доведи предварительную задачу и определись с порядком действий на месте, – ответил Старцев. – Документы по укрепрайону и событиям, связанным с ним, можешь забрать с собой. Леонид! – Полковник повернулся к помощнику. – Передай все! А я тут решу вопрос с вашей командировкой. Как только все станет ясно, сообщу.

– Понял.

Капитан Яковлев передал Богданову папку и сказал:

– Разберетесь, товарищ майор.

– Не волнуйся, разберемся. Это копии?

– Конечно. Оригиналы я сдал в архив.

– Хорошо. Ну что ж, я на базу.

– Давай.

Все поднялись.

Богданов потянулся и пробурчал:

– Даже стакан чаю дорогому гостю не предложили.

Старцев усмехнулся и сказал:

– Попроси лейтенанта Орлова, он организует и чай, и пирожные из буфета.

– Да уж обойдусь как-нибудь. Разрешите идти?

– Иди, Вячеслав Антонович. До связи или встречи!

– Да, до связи или встречи.

Майор Богданов кивнул на прощание полковнику и капитану, забрал папку и покинул кабинет, а затем и здание. Во дворе он сел в свой «Москвич», вывел его через пост охраны на площадь Дзержинского и двинулся к выезду из города.

База группы в начале шестидесятых годов была перенесена на дачу, построенную специально для этого в лесу, на берегу Москвы-реки. Боевая готовность поддерживалась на полигоне мотострелковой дивизии, который находился в двадцати километрах южнее, по пути на Коломну.

К этой даче вела асфальтированная дорога. В шестнадцати километрах от Москвы она отходила от загородного шоссе вправо и пролегала через небольшие села и деревни. Новенький «Москвич-408» пробежал тридцать шесть километров за сорок минут и едва не уперся передком в ворота, проделанные в высоком заборе, за которым виднелась крыша одноэтажного кирпичного дома.

Майор посигналил. За калитку вышел дневальный по группе лейтенант Дорохин, увидел машину командира и открыл ворота. Богданов завел «Москвич» во внутренний двор и сразу же повернул вправо, к навесу для четырех автомобилей.

Дорохин закрыл ворота.

Богданов выбрался из машины, подошел к нему и спросил:

– Как дела, лейтенант?

– Да все нормально, товарищ майор. Здесь у нас, как говорится, тишь да гладь.

– С тобой сегодня Гурбич?

– Так точно, старший лейтенант Гурбич. Он пошел растапливать баню. Хотим по очереди попариться. Завтра в Москву.

Майор вздохнул и заявил:

– Попариться, это хорошо, а вот с Москвой у вас не сложится.

Лейтенант не без удивления посмотрел на командира и осведомился:

– Почему? Ведь сегодня