Богданов сел и ответил:

– Все так, как и должно быть. Группа готова к выполнению любой боевой задачи.

– Это хорошо. Она у тебя на базе?

– Трое там, остальные отпущены в Москву на выходные.

– Придется тебе вызывать их.

– Что произошло, Николай Викторович? Неужели началось?

– Это для кого как. Можно сказать, что для твоего «Дона» уже началось.

– Как-то вы витиевато говорите, товарищ полковник. По плану операции «Дунай», при вводе вооруженных сил в Чехословакию моя группа должна действовать совместно с частями воздушно-десантных войск. Но я не слышал, чтобы армии стран-участниц Варшавского договора пересекли границу этой страны.

– Вчера на расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС было принято окончательное решение о вводе войск в ЧССР, – проговорил Старцев. – Завтра оно будет одобрено на совещании руководителей стран Варшавского договора. По предварительным данным, ввод должен состояться девятого сентября, но до меня дошла информация, что это случится гораздо раньше. Маршал Гречко уже предупредил министра обороны Чехословакии Дзура о начале этой операции и во избежание кровопролития призвал генерал-полковника обеспечить нейтралитет чехословацких вооруженных сил. Уже началась непосредственная подготовка войск. Заканчивается формирование Прикарпатского и Центрального фронтов с привлечением дивизий Польши и ГДР, кроме того, развертывается Южный фронт в Венгрии. В его состав входят две советские дивизии, объединенные в оперативную группу «Балатон», а также венгерские и болгарские соединения и части.

Майор проговорил:

– Вы говорите о непосредственной подготовке, говорите, что войска в Чехословакию еще не введены, при этом указываете, что для подчиненной мне группы операция уже началась.

– Да, Слава, и на это есть причины. Войска должны будут занять Чехословакию, не допустить кровопролития и обеспечить смену руководства этой страны. «Дону» же предстоит работа против диверсантов, которые, как это было и в Венгрии, перебрасываются в Чехословакию из Западной Германии. Ты же входил в «Дон» в пятьдесят шестом году?

– Так точно! Тогда группой командовал майор Семенов, ныне полковник в контрразведке.

– Да, остальные офицеры также получили назначения на вышестоящие должности, группу же доверили тебе. Но я имел в виду не совсем то, чем занимался «Дон» в Венгрии.

– Извините, не понял.

– Не исключено, что возникнет необходимость непосредственной, прямой борьбы с диверсантами НАТО, имеющими цель подорвать ситуацию с помощью провокаций, причем не самых обычных.

– Вы совершенно сбили меня с толку.

Полковник улыбнулся и проговорил:

– Да, на твоем месте я отреагировал бы на это точно так же.

– Но какие именно задачи должна решать моя боевая группа?

Старцев выставил на приставку пепельницу.

– Покури пока. – Он снял трубку телефона. – Коля, вызови ко мне капитана Яковлева.

Этот офицер являлся прямым помощником начальника отдела.

Вскоре явился капитан, знакомый Богданову. Он имел при себе папку.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Так ты уже вошел.

– Положено спрашивать разрешения.

– Да заходи уже, уставник!

Капитан поприветствовал командира группы «Дон», сел напротив него.

– Введи Вячеслава Антоновича в курс дела, – сказал ему полковник.

– Есть! – Капитан открыл папку и начал доклад: – Во время подготовки операции мне была поставлена задача извлечь из архивов министерства обороны всю информацию, касающуюся работы спецслужб западных стран в Чехословакии.

– Почему в архиве министерства обороны? – спросил Богданов. – Ведь данная информация должна храниться у вас.

– С нашей мы ознакомились в первую очередь. Почему заинтересовались архивом министерства обороны? Ответ прост. Во время войны разведданные доставлялись не только в четвертое управление НКВД СССР, но и в разведуправления фронтов, соответствующие отделы армий, корпусов, дивизий. Поэтому я и занялся архивами министерства обороны.

– И что? Получил результат?

На этот вопрос вдруг ответил Старцев:

– Да, Слава, и весьма неожиданный.

Капитан продолжил:

– Мне попалась радиограмма, переданная разведывательно-диверсионной группой «Шмель» в разведуправление Первого Украинского фронта одиннадцатого июля сорок четвертого года. Очевидно, что радист передавал ее, будучи тяжело раненным либо ведя позиционный бой. Эта группа, как я потом выяснил, имела задачу выйти к трассе Градец-Кралове – Брно для наблюдения за передвижениями вражеских войск.

– Что же такого странного в этой радиограмме? Почему ты решил, что радист отправлял ее в критической ситуации?

– А ты сам взгляни на текст. – Капитан достал из папки лист бумаги, протянул Богданову.

Тот прочитал:

– «УР, ДОТ. 3 грузовика, 2 транспортера, СС, пехота. Узники концлагеря. Ящики, контейнеры, разгрузка в середине УР. Бой, прощайте». – Майор взглянул на полковника и капитана и спросил: – Что это означает?

– А означает это, товарищ майор, что группа «Шмель» одиннадцатого июля сорок четвертого года следовала от линии фронта к трассе Градец-Кралове – Брно и вышла к укрепрайону «Морава», возведенному еще в годы Первой мировой войны. На картах тридцатых годов он не значился, так как считался утерявшим свои боевые возможности. Разведчики увидели ДОТ, рядом три автомобиля, два бронетранспортера, подразделения СС и пехоты, а также узников концлагеря, скорее всего, того самого, который находился в местечке Копице, что в десяти километрах на запад. В машинах, судя по тексту, были ящики, контейнеры. Их разгружали в середине укрепрайона. Могу сказать, что он состоял из восьми секторов и тянулся от местечка Рундаль, которое стоит на трассе Градец-Кралове – Брно, до Бегрице, расположенного недалеко от границы с Польшей. Середина, это четвертый сектор. Дальше связист передал: «Бой, прощайте». Я нашел информацию по разведывательно-диверсионной группе «Шмель». Командовал ею капитан Акчурин, состав вместе с ним – восемь человек. Группа из разведки не вернулась, все бойцы значатся пропавшими без вести. Теперь по этой радиограмме можно будет оформить факт гибели офицеров и солдат в неравном бою.

– Ты уверен, Леня, что правильно расшифровал радиограмму? – осведомился майор.

– Это сделали наши дешифровальщики.

– Ясно. – Богданов взглянул на Старцева. – Правильно ли я понимаю, товарищ полковник, что больше всего вас заинтересовала информация по ящикам и контейнерам, разгружавшимся в укрепрайоне?

Старцев согласно кивнул и ответил:

– Да. С ящиками, в принципе, понятно. Они, скорее всего, самые обычные, оружейные. А вот контейнеры?.. Это что-то очень серьезное. Тут надо учитывать то обстоятельство, что группировка немцев оборонительные бои не вела, и Красная армия «Мораву» не занимала. После массированных бомбардировок и артобстрелов гитлеровцы оставили этот район и отступили. Вряд ли они забрали с собой оружие и контейнеры. Я обращался к специалистам технической службы за разъяснениями насчет того, что могло во время войны находиться в этих самых металлических емкостях. Их ответ встревожил меня. Скорее всего, это были заряды с отравляющими веществами. Если командование укрепрайона не уничтожило контейнеры, то мы имеем большую проблему в самом центре Чехословакии.

– Да какое тут может быть «если», товарищ полковник? Командующий укрепрайоном наверняка знал, что в контейнерах. Немцы, скорее всего, не тронули их именно потому, что сами очень опасались пострадать от