Шрифт:
Закладка:
— Госпожа Тайль, жена господина Тайля, — уверенно произнесла Аника, отчего у меня рука непроизвольно дернулась, и я пролила на себя чай, благо он успел подостыть.
— Ой, да как же это! Сейчас-сейчас, — захлопотала Аника, хватая салфетку, и нерешительно замерла, будто не зная, можно ли ей меня касаться. Я на автомате взяла салфетку и сама промокнула пятно на юбке.
— А вы откуда знаете, что я и Раван это самое?.. — только и выдавила я несчастным тоном.
— Браслеты брачные у вас, сразу видно. Двух одинаковых пар не бывает… Простите, вы их не прячете, я и подумать не могла, что вы не желаете афишировать свой брак, — растерялась женщина, в который раз за наш разговор смутившись.
— Да нет, не скрываем… — пробормотала я.
— Тогда, быть может, вы поделитесь романтичной историей вашего знакомства? — мигом воспрянула духом стеснявшаяся было Аника и посмотрела так просительно, что кот из «Шрека» отдыхает. А у меня невольно промелькнула мысль, что, возможно, знакомство со всеми детьми разом было довольно неплохой альтернативой.
Глава 28
Улыбнувшись женщине, я поняла: молчание затягивается. Мне не хотелось обижать Анику отказом, когда она только начала оттаивать и держаться со мной как обычная собеседница, а не как подчиненная. Но сказать мне ей было нечего. Реальная история ни разу не романтичная, а врать — только хуже сделать.
Поэтому я вздохнула и в знак извинения развела руками. Одновременно я подалась вперед и доверительно к ней наклонилась. Аника с готовностью подставила ухо.
— Девочки уже греют уши, и за всеми мы не уследим.
— Да, госпожа, вы правы. — Аника оглянулась на окно.
Я же поторопилась воспользоваться шансом и сменить тему:
— Признаться, я не подозревала, что Раван занимается приютом.
— Господин не любит об этом говорить, — согласилась она.
— Почему? — удивилась я. — Хорошее ведь дело. Чем больше людей знают о приюте, тем… лучше. Я же вижу, что участие благотворителей принесет ощутимую пользу.
Раз детей угощают чаем и печеньками, значит, с продовольствием проблем нет, да и одеты дети пусть бедно и скромно, но не в старье или лохмотья. Однако…
Я обвела глазами холл.
Труднообъяснимое чувство. Вроде бы ничего особенного, обитые доской стены, деревянная мебель. Очень похоже на обстановку, которую мы видели в таверне, где обедали. Разве что связок чеснока в качестве украшений не хватает. Но там у меня было яркое ощущение жизни, а здесь словно… тайный траур?
— Так к нам только слабосилки попадают, — ответила Аника таким тоном, будто ее непонятная фраза должна мне все объяснить.
— М-м-м?
Я сделала глоток чая и откусила от печеньки край.
— Сперва только госпожа была добра, но госпожа лишь один раз приезжала, через год после создания приюта, и…
— Да? — подбодрила я.
— Госпоже тяжело далась поездка. Как сейчас помню, госпожа была бледна и постоянно покашливала, а на поясе держала фляжку с лечебным зельем, без которого ей совсем худо становилось. Но госпожа приехала, осмотрела. Даже переночевать в приюте не побрезговала. Но потом вернулась в столицу, а через несколько месяцев мы узнали, что госпожи не стало.
— Вот как.
Аника достала платок и промокнула уголок глаза.
— Господин, насколько я знаю, в то время учился аж за границей! Когда он вернулся, когда узнал про нас… — На ее лице расцвела искренняя улыбка.
Я тоже улыбнулась, сделала еще один глоток.
Может, сказать, что я иностранка? Это даже не ложь, скорее, неполная правда. Раван вроде бы не возражал…
Зато какой намек на романтичную историю — Аника порадуется.
Подавшись к ней, я дождалась, когда Аника тоже наклонится.
— Признаться, я иностранка.
— Ах! — воскликнула она.
Судя по восторгу в ее глазах, у женщины было живое воображение, и оно быстро дорисовало то, чего я не сказала.
Мне оставалось лишь кивнуть и загадочно подмигнуть.
Я снова подалась к Анике.
— Что вы имели в виду, говоря, что приют для слабосилков благотворителям не интересен?
— А кому нужны обреченные? — удивилась Аника. — Разве у вас на родине не так? Как у вас поступают со слабосилками? У нас законом запрещено держать их вместе с неодаренными детьми, потому что это опасно. У нас тут во все стены вшиты сдерживающие чары.
— У нас… — замялась я, понимая, что хочешь не хочешь, а что-то соврать надо. Ну не объяснять же, что я из краев, где магии днем с огнем не найти. — Отдельных приютов вроде бы нет. Я сама ни разу не видела.
Ответ получился невнятный.
— О? Кажется, повезло вашим деткам, — тяжело вздохнула Аника и, сгорбившись, обхватила пузатую кружку обеими ладонями, словно согревая озябшие пальцы.
— Простите, из-за этого я о них много не знаю. Почему обреченные? — поспешила я ухватиться за возможность узнать хоть немного больше о творящемся вокруг.
— Так слабосилки же. — Она подняла на меня взгляд. — Сил на ритуальную инициацию дара не хватает, но природу не изменить, рано или поздно инициация происходит спонтанно. Слабосилки не справляются. Итог всегда один — выжженное энергетическое ядро. Редко кто доживает до шестнадцати. Зачастую порог — двенадцать-тринадцать лет, — устало произнесла Аника, уставившись в окно совсем пустым взглядом.
Меня бросило одновременно и в жар и в холод, стоило на секунду представить, через что приходится проходить этой сильной женщине. Растить детей, учить их, заботиться о них, зная, что придется после стоять на могиле. И подозреваю, ей уже не раз пришлось это пережить.
— Неужели ничего нельзя сделать? Врачей позвать, магов? Помочь им пройти инициацию? Поделиться собственными силами? — прошептала я, больше всего боясь в этот момент, что кто-нибудь из детей услышит.
А в следующую секунду мне стало совсем нехорошо, стоило еще раз прокрутить в голове то, что я сегодня слышала от Дастина. Мальчик наверняка знал, какая судьба его ожидает. И, примерно представляя наблюдательность детей и их умение держать свои выводы при себе, я поняла, что большинство приютских, если не все, тоже в курсе.
— Это вам лучше у господина Тайля спросить, он подробнее расскажет, я в этом плохо разбираюсь. Ох, и что ж я завела этот разговор? Вы, милая, совсем пригорюнились. Это ничего, лучше короткая жизнь, чем никакая.
Аника широко улыбнулась, а меня снова в холод бросило, потому что я видела, что Аника улыбается искренне.
Действительно, какую же силу надо иметь, чтобы вот так брать себя в руки, мысленно закрываться от неизбежного подкрадывающегося горя и находить счастье в каждом живом мгновении…
— Мур-р, — на мои колени тяжело приземлился Талисман.
Кот будто почувствовал и
