- Устроила, - ответила я, понимая, что уже устала. Подзатянулась эта сердечная драма, превращаясь из драмы в на редкость унылую комедию. – Тогда меня это как раз устроило бы. И существование… не такое уж нищенское. Дарники неплохо зарабатывают, да и служба льготы давала. Можно было бы уехать… на Север перевестись. Или на Восток. Там и зарплаты выше, и премиальные, и надбавки. Затем и выслуга пошла бы.

Гришка посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Ну да, надбавки.

- Это гроши. Жалкие гроши… а у меня семья.

- С которой ты меня так и не познакомил.

- Просто… моя матушка… она старого рода и воспитания такого же. Она бы не приняла мезальянса.

- Да… то ли дело – генеральская дочь. Нет, Гриша, я не впущу тебя. Ни в дом, ни в постель, ни в душу. Один раз ты уже нагадил. Так что… возвращайся. Благо, тебе есть куда. Подавай на развод. Тогда сможешь придумать какую-нибудь гадость про жену, обвинить её в развале семьи. У тебя хорошо получается обвинять. С карьерой, конечно, будет сложно теперь, но ты справишься. Я в тебя верю.

- И ты вот так просто возьмешь и…

- А как, Гриша? – я склонила голову, разглядывая человека, которого когда-то любила. Любила ли? Или эта вот любовь была тоже моей выдумкой?

Моей мечтой о семье?

О той, которой у меня не было? О той, которой хотелось бы? Такой вот, чтобы маленькое счастье на двоих. И может, я так отчаянно хотела этого счастья, что побежала за первым, кто даже не пообещал, кто просто намекнул, что оно возможно?

И любила я не Гришку, а собственную мечту?

И ради этой мечты мирилась со всем?

- Дура, - ласково произнес он. – Ты и вправду поверила, что нужна этому упырю?

Нет. Наверное. Пока не знаю. Пока сложно говорить о чем-то.

- Что он тебя любит?

Тоже нет. И я его не люблю. Пока. Есть взаимная симпатия, пожалуй, и только. А станет ли она любовью или переродится в просто хорошие дружеские отношения? Время покажет. Хотя осталось его немного.

До ведьминой ночи.

- Конкурс этот… позорище… ты бы видела себя со стороны! Сюда собрался весь свет… и ты. Ты, Ласточкина, клуша и всегда ею была. Ни рожи, ни кожи… бродяжка безродная, которую из милости пригрели…

- Не безродная, - я вдруг поняла, что совершенно не злюсь на него. Что глупо злиться на того, кто… кто не поймет, даже если объяснить. – У меня есть род.

Какой бы ни был.

- И даже не один.

Есть.

Со всеми долгами, с которыми мне предстоит разобраться. С тайнами. С бедами. Неудачами. И с родичами. Такими разными, неприятными даже, но… это мой род.

И моя кровь.

Я положила ладонь на ближайшее дерево, и ощутила, как отзывается сила, уходит в корни, а от них уже устремляется выше, к листве. И значит, если так, то я не зря вчера ездила?

Выходит, что не зря.

Дерево откликнулось, зашелестело ласково, и меня обняло теплым ветром, успокаивая.

- А ты, Гриша, пользуйся моментом. Погляди, столько невест вокруг. Глядишь, и найдется какая… готовая пожалеть несчастного.

- Главное, чтобы ты, Ласточкина, потом не пожалела.

Калитку он все же выпустил и ушел. А я стояла, держась за дерево, наслаждаясь теплом и еще странным чувством не-одиночества. Пусть даже здесь и сейчас я была одна.

- Госпожа ведьма, - от размышлений о собственном месте в мире меня оторвали. Я открыла глаза. Калитка. Забор. И у калитки парень характерной рыжины и наружности. – Извините, госпожа ведьма. Мне показалось, что этот человек вам угрожал. Мне предпринять меры?

- Не стоит, - я покачала головой. – А вот на площадь, если проводишь, будет неплохо.

Оборотень кивнул и радостно оскалился.

- Невесты у меня нет! – предупредила я на всякий случай. А то мало ли. Вдруг от меня именно её и ждут.

Парень оскалился еще шире и сказал:

- Так это пока. А по дороге вдруг да попадется? Только… я Миру все одно доложусь. Ну про этого… типа. А то ходют тут всякие.

Пускай.

Гришкин характер и проблемы, которые он влечет, уже не мои. Совершенно.

До площади мы добрались к половине одиннадцатого.

Люди… на сей раз люди держали по-за оградой, которую выставили, разделив площадь на две части. С одной стороны виднелись небольшие столики, рядом с некоторыми уже стояли мольберты, рядом с другими виднелись ящики, даже, кажется, какое-то сложного вида сооружение наличествовало. А возле него суетилась тоненькая и хрупкая девушка. Она то наклонялась, то дергала что-то и при том тихо дружелюбно материлась под нос.

На нас она глянула.

Нахмурилась.

И решительно заступила дорогу.

- Мне нужна помощь, - сказала она и ткнула пальцем в штуку. – Мой станок заело! Его надо приподнять, а у меня вот.

И руки вытянула.

Руки были тонкими, что веточки. Пальцы и вовсе полупрозрачными, как и сама эта девушка.

- Яна, - сказала я, осторожно пожав пальцы.

- Стужа, - девушка руку забрала. – Мне он нужен! Позволите одолжить?

- Ну… если он не против.

- Он не против, - оборотень широко улыбнулся. – Госпожа, вы…

- Тут уже не заблужусь.

И вправду я видела и помост, и расставленные на нем коробки, в которых копались девицы. А ведь, судя по количеству столиков, осталось нас не так и много. Это даже успокаивает. Даже если я дальше не пройду, то ничего страшного.

Я старалась.

И не в самом начале отсеялась.

- Добрый день, - рядом с ящиками к удивлению своему я обнаружила Маверика. Он поклонился мне и даже изобразил подобие улыбки. А я спросила. – Тут говорят, что краски взять можно. И кисточки.

- И палитру, если нужна.

- Понятия не имею, - призналась я честно и шепотом добавила. – Я… очень давно не рисовала.

- Есть скульптурные массы. Глина трех видов, в том числе с имитацией мрамора.

- Леплю я еще хуже, чем рисую…

- Музыка?

- И это мимо. А что, и музыка будет?

- Собственного сочинения. Смысл конкурса, - пояснил Маверик, - в том, чтобы оценить творческий потенциал. В прошлом году три девушки по результатам получили направление в Императорскую школу искусств. И личные стипендии от князя.

Серьезно.

-