— Как думаешь? — Раст вдруг прервал рассказ и уставился мне в глаза, — что больше всего хочет обычный человек?

Я раздумывала пару секунд, и озвучила всем известные истины:

— Богатство, власть, славу?

— Нет, — улыбнулся домин и покачал головой. Глаза сверкнули озорством. Я увидела его прежнего, ласкового, смешливого, моего… Черт, я опустила глаза в тарелку, мысленно приказав себе не вестись на гипнотическое очарование. Последняя ночь под одной крышей и мы расстанемся.

— Любой человеқ хочет жить вечно, — ответил Раст на свой же вопрос. — Особенно те, кто достиг и богатства, и славы, и власти. А я даю им это.

— Вечную жизнь? — скептически фыркнула.

— Не вечную, но длинную. Как у доминов. Им хватает. В определенный момент любой отдаст все на свете только бы прожить лишний год или два. А если двадцать-тридцать…

— Значит, эта технология известна давно? Зачем тогда сакс, если вы можете делать доминов в лаборатории?

— Увы, не можем, — Растус говорил неохотно, тщательно подбирая слова, — сакс немного другое… Итэлусу, как и тебе, достался лишь основной набор умений, присущий развитой лимфатической системе — отменное здоровье, долгая жизнь, усиленные зрение, слух и так, по мелочи. Манипулирование инфразвуком, ультразвуком и феромонами ты не осилишь, как и молекулярные изменения в организме. Для этого нужно попасть к саксу в детстве.

Я отмахнулась.

— Если я правильно поняла, операция состояла в том, чтобы заменить все сосуды, вены и артерии? Пустить по ним другое вещество? — не то, чтобы мне было интересно, медициной я никогда не увлекалась, но тишина, опустившаяся за столом, раздражала

— Не только, — усмехнулся Растус. Его взгляд стал ехидным, словно он пытается объяснить первокласснику теорию относительности, — нужно было изменить сердце, добавить в него несколько новых камер, облучить клетки, изменить их химический cостав, и много всего другого.

— Надеюсь, я не умру от лучевой болезни? — фыркнула я ехидно.

— И пока я один провожу подобные операции, — произнес Растус, — естественно, тайно. Никто, ни отец, ни Фаб, ни император не знают. Тем двоим пришлось уехать в Прокулу и навсегда забыть о доме, семье, друзьях.

— А перед этим, они отдали тебе все свое состояние?

— Само собой.

Меня перекосило.

— И какую плату ты потребуешь за мою операцию? Состояния у меня нет… — зло поинтересовалась, отшвыривая вилку. Силу, естественно не рассчитала, вилка стукнулась о блюдо, и оно раскололось на части. Я не обратила внимания на рассыпавшиеся по столу булочки.

Лицо домина стало жестким. Пальцы побелели, вцепившись в столешницу. Раздался треск крошащегося дерева. Улыбка превратилась в оскал.

— Плату… — повторил он холодно, на секунду задумался и ответил с циничной ухмылкой, — продолжишь со мной спать, пока мне не надоест. У тебя теперь впереди много времени, сможешь пoтратить на меня пару десятилетий.

— Пару десятилетий? — я рассмеялась, — не слишком ли ты оптимистичен? Твой интерес угаснет намного быстрее.

— Что ж, надейся, — встал и вылетел из столовой, громко хлопнув дверью. Дверь перекосило, одна из петель упала на пол, штукатурка пошла трещинами. Силу, видимо, он тоже решил не сдерживать.

Я долго смотрела на продолговатые вмятины, оставшиеся на дубовой столешнице от его пальцев, и никак не могла заставить себя уйти в спальню. Мама предупреждала, что после ссоры с близким человеком внутри остается выжженная пустыня и потребуется много времени, что бы отверстия от взаимных ран, нанесенных словами, заросли. Поэтому просила не доводить до кровавых ссадин. Но что делать, если они уже получены?

ΓЛАВА 21

— Где ты была?! — Аврора встретила меня криком, — Растус нас предупредил, что операция оказалась сложнее, чем планировалась, нo чтобы три месяца?!

Я влетела в объятия и разрыдалась на ее груди. Тоска, обида, разочарование разрывали на части. Сильные острые неуправляемые эмоции. Всю дорогу в терратаре я отсиживалась в закрытой комнате, а на вокзале отказалась от предложения Раста подвезти — направилась к общественной коге. Домин опять разозлился, ругнулся сквозь зубы на чье-то идиотское упрямство, запрыгнул в белоснежный кабриолет, который подогнали ему прямо к входу, и умотал даже не попрощавшись.

О произошедшем рассказала лишь Авроре и Клавдию. Авила была слишком мала и легкомысленна для подобных тайн. А на наивный вопрос, почему я хожу в очках, ответила, что после операции носить их необходимо.

На ужине я старалась вести себя приветливо и сердечно, как раньше. Сдерживала силу, эмоции, волнение. Не обращала внимания на миллион вкусовых разнообразий, которые образовывались от любого самого крошечного кусочка пищи. Лишь однажды произошел конфуз — задумалась и случайно согнула пальцем стальную чайную ложечку. Никто не заметил, я быстро разогнула ее обратно и положила рядом от греха подальше.

— Ты не думаешь, что Растус сказал правду? — спросила меня Аврора, когда мы остались вдвоем. — Вдруг операция вправду не удалась? Я читала, что зрительный неpв не похож на обычный. Οн паутиной обхватывает всю оболочку мозга и проходит через все доли и заканчивается в затылочной области. Это очень сложный орган.

— Не знаю, — я тяжело вздохнула, — любой наш разговор заканчивается ссорой. Я не могу понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.

Аврора поморщилась.

— Ты зря так хорошо думаешь о нашей медицине. Она не абсолютно совершенна. Некоторые болезни мы до сих пор не умеем излечивать полностью. Например, карциному. Предлагаю упокоиться и найти положительные стороны в твоем состоянии, — улыбнулась девушка, — Тебе бесплатно сделали сложнейшую опеpацию, — я скривилась на слове «бесплатно», — ты будешь жить долго, не будешь болеть и страдать.

— У меня не будет детей и семьи, — продолжила я логическую цепочку.

— Ее не будет и у меня, — Аврора легкомысленно пожала плечами. — И самое главное, — ее глаза вдруг загорелись, — ты теперь можешь спокойно отшить Фабия!

Я угрюмо кивнула. Только вот как это сделать, если операция была тайной?

Марк явился на второй день после моего приезда и принес полный чемодан писем и договор на работу. Второй и третий рассказы разогрели интерес к сказкам о пари до максимума. Редакцию засыпали восторженными отзывами. Газеты начали раскупать мгновенно, до бесплатных вечерних не доживал ни один экземпляр.

Я засела за работу. Перечитать их все заняло уйму времени. Но не так много, как ожидалось. Все-таки, способности домины здорово помогают. Я и раньше умела читать по диагонали, но успевала запомнить лишь общий смысл, а сейчас по памяти могла дословно пересказать каждое письмо каждой девушки. Мозги работали, как вычислительная машина — точно, быстро, результативно.

Я могла вспомнить любой разговор, который происходил