– Никогда он не приходил в предыдущие дни, когда мы с тобой здесь встречались! – раздосадованно проговорила Марция, ожидавшая, что у них с Марком еще вся ночь впереди.

– Слышишь, он требует назад какой-то кубок?

– А, вот в чем дело! А я думала, он ко мне рвется!

– Что будем делать?

– Не стану открывать. Постучит и уйдет.

Но Эклект не уходил. Любовники услышали, как он позвал рабов, чтобы они открыли дверь.

– Подлая тварь! – в бешенстве прошипела Марция. – Ему плевать, сплю ли я, главное – вернуть обратно свой кусок золота!

– Что еще за кубок? – заинтересовался Квинтиллиан. – Ценный?

– Да, вон тот, что на столике стоит. Эклект украл его у Коммода.

– Ну, раз так, тогда понятно, что он очень дорог твоему мужу.

– Давай лучше думать, что делать, Марк. Замок в двери хороший, но все равно рабы его вскоре вскроют, и тогда…

– Я их всех убью и Эклекта тоже.

– Тогда и меня сразу убей. Любовник жены управляющего дворцом убил этого самого управляющего. Как думаешь, что со мной будет потом? Я, конечно, не из самых скромных женщин, но все-таки не хочу, чтобы меня, как потаскуху, Пертинакс вышвырнул из дворца.

– А ведь мы могли бы сейчас уйти отсюда вместе, – грустно усмехнулся Квинтиллиан, зная, что Марция никуда и никогда с ним не уйдет, не станет жить с ним, пожертвовав роскошью императорского дворца.

– Вот только не говори мне сейчас про то, как мы могли бы уехать вдвоем из Рима, в какую-нибудь богами забытую Скифию, откуда этот проклятый кубок. Нет, мы с тобой римляне и вся наша жизнь и судьба связана с этим городом, – сказала Марция.

– Я понимаю.

– Марк, давай ты попробуешь уйти через кубикул моей рабыни. Вон там, за занавеской дверь, за ней узкий проход и комната Примы. Девушка, наверно, спит, ты проберись осторожно…

Квинтиллиан, успевший полностью одеться, пошел к указанной двери, но услышал, как ее пытаются открыть со стороны коридора, и сообщил Марции.

– Боги, что же нам делать? Скряга Пертинакс может выгнать меня из дворца за прелюбодеяние. Он ведь сейчас, став императором, стал играть в моралиста.

Марция металась по комнате, одеваясь и лихорадочно стараясь найти выход из тупиковой ситуации, которая, конечно, могла возникнуть и раньше. Поддавшись всепоглощающей страсти, любовники не продумали до конца, как им быть в случае их обнаружения. Марция рассчитывала, что всегда сможет выпроводить ночного гостя через кубикул лично преданной ей Примы, а разжалованный трибун с упоением и легкостью рисковал жизнью, проникая во дворец, ему было все равно как выпутываться. Квинтиллиан, сжигаемый любовью и похотью, был из той породы людей, что живет сиюминутными наслаждениями и желаниями. Он не заглядывал далеко в будущее, а проживал каждый день, как последний, касалось ли это любовных утех, попоек, драк, игры или выполнения своего воинского долга.

Квинтиллиан с тоской и нежностью, не свойственной его грубоватому, наглому характеру, посмотрел на метущуюся по комнате Марцию и легким движением руки остановил ее.

– Не беспокойся! – сказал он. – Сейчас я быстро свяжу тебя, закрою рот кляпом, схвачу этот золотой кубок и, сам открыв дверь, выбегу отсюда, словно вор. Против тебя никто ничего не подумает.

– Но ведь тебя схватят и убьют – во дворце полно вооруженных рабов, и преторианцы вряд ли тебя выпустят.

– Да, скорее всего, так и будет. Зато ты, моя прекрасная амазонка, не пострадаешь.

Марция почувствовала укор совести и хотела остановить Квинтиллиана, но тут и главная дверь, и дверь со стороны комнаты рабыни стали поддаваться, и она уступила замыслу Марка.

Он все сделал максимально быстро.

– Если я все же выживу, я буду ждать тебя в храме Геркулеса Победителя на Бычьем форуме.

Марк знал, что, конечно, Марция туда не придет. Она занимает слишком высокое положение и слишком себя любит, чтобы ночью или завтра утром искать своего любовника в таком месте, как Бычий форум, ведь там много рабов, простого бедного люда, всякого рода бандитов и мошенников, тяжелые запахи сырого мяса и рыбы.

Квинтиллиан хотел взять свой пугио, но его не оказалось на поясе. Искать в комнате уже не было времени, поэтому он взял стул, а как только главная дверь поддалась, Марк надвинул на глаза капюшон плаща и, размахнувшись стулом, ударил им в голову первого раба, проникнувшего в кубикул. Эклект, стоявший позади этого раба, также получил хороший удар стулом в голову и тут же свалился, вопя, что его убивают. Еще три раба попытались выхватить пугио, но Квинтиллиан налетел на них, словно вихрь. Стул развалился от следующего удара, Марк прорвался через заслон, но один из рабов успел пырнуть его кинжалом.

Квинтиллиан, не останавливаясь, бежал, бросив спрятанный за пазуху скифский кубок, надеясь, что возвращение похищенного задержит погоню.

Эклект, стирая с головы кровь краем тоги, пошатываясь от головокружения, добрел до ложа, где лежала связанная Марция. Узлы, быстро связанные преторианцем из разорванной шелковой туники, легко поддались, и Эклект обнял жену, вытаскивая у нее изо рта кляп. В этот момент раб принес скифский кубок. Оставив Марцию, Эклект дрожащими руками схватил кубок, осматривая со всех сторон – не нанесено ли драгоценности каких-либо увечий.

Марция с презрением толкнула его обнаженной ногой.

– Твою жену могли изнасиловать, а ты за свою безделушку боишься!

– Как безделушку?! Это же… Марция, что здесь произошло? Как изнасиловать? Кто это был?

– Да, незнакомец мог взять меня силой, ведь я всего лишь слабая женщина! Но, к счастью, он этого не сделал!

– Вор проник сюда из-за кубка?! – взвизгнул, озаренный догадкой, Эклект.

– Да, из-за проклятого золота, я такого страху натерпелась!

– Милая моя, все позади! Сейчас вора схватят и казнят.

– Чего ты здесь расселся? Я жива и здорова, последуй за рабами, бросившимися в погоню, а то мерзавец уйдет!

Эклект, прижимая к груди кубок, покинул кубикул. Марция выглянула из-за двери и увидела, как ее муж нес драгоценность в свою комнату.

– Как несправедлив мир! – со вздохом произнесла она. – Почему мы вынуждены жить с ничтожествами, а не с настоящими мужчинами?

Мчащийся Квинтиллиан намного опередил своих преследователей, но так как бегать по императорскому дворцу, закрыв голову капюшоном, было уделом только проникших сюда преступников, а не обычной дворцовой челяди, то его быстро заметили другие рабы и вольноотпущенники. Веря, что их обязательно наградят за поимку вора, все, кто так или иначе встречался на пути Квинтиллиана, пытались его задержать, но он ловко уворачивался и сам раздавал оплеухи. Этажи, лестницы, коридоры, опрокинутые жаровни для обогрева, столкнутые и разбитые статуи богов и императоров – все смешалось у