– Православные, грядёт час Сатанаилов! Чую, идёт к дому вашему безбожная опергруппа, и ведёт её слуга Антихристов – Никитка Ивашов! А уж как без мыла в душу лез, каким героем себя строил, ан нет – не растут крылья ангельские из спины милицейской… Истинно глаголю вам, жаждет он сладость конфетную у невинных дитяток отобрать! То ли его не угостили, то ли на взятку ребятня не скинулась… Ужели попустим над чадами своими отнимательство?! Ни царь-батюшка, ни святой синод, ни дума боярская такого и умыслить не могли – скомороший цирк закрыть… Коза ему, вишь ли, не угодила! Отказала, стало быть…

Митька пошёл в обход, в его задачу входил своевременный арест болтливого сквернавца. Мы с Ягой тихонечко проталкивались поближе к входу в шатёр. Народу было не то чтобы много, но всё равно тесно. Присутствию нашему никто и не удивлялся особенно, послушать дьяка всегда интересно, но такого случая, чтоб он своими лозунгами хоть раз поднял толпу на революцию, тоже вроде бы не припоминаю… Бабка продвинулась вперёд, а я задержался за спинами двух «старых знакомых», чтобы расставить наконец все точки над «i»:

– Чем занимаемся, граждане, почему не на работе?

Двое молодых приказчиков подпрыгнули так, словно их за задницу черепаха укусила.

– Я ж тебе говорил, что он за нами ходит! Чур меня, чур!

– Небось то я тебе долдонил! А ты всё ухмылялся эдак кокетливо, мол, нравится, дак пусть и ходит…

– Угу, правом голоса будете полноценно пользоваться в тюремной камере, – драматически сдвинул брови суровый я. – А теперь быстро и внятно объясните мне, почему вы вечно трётесь у цирка?

– Дык… ведь баб без одёжи до сих пор не показали покуда, а денежки уже в третий раз трачены, – с готовностью зачастил первый. – Медведь опять же плясал без задору, цыган шило есть прилюдно отказывается, а коза ничьих надежд не оправдала… На конфетках одно и утешение!

– И много вы их съели?

– Да самую малость, нешто за то арестовывать можно?! – заныл второй, бочком оттирая товарища в сторону. – Про баб-то он сдуру сболтнул, ужо третий день дожидается, а они всё никак… Ну да мы не в претензиях! А ежели вы насчёт козы виды имеете, так нам она завсегда подозрительной была. Она ить не тока на вас, она на всех, мерзавка, смотрит ласково и хвостиком тока туды-сюды, туды-сюды…

– Ребята, сейчас я закрою глаза, а когда открою – вы сделаете так, чтоб-я вас до-о-лго искал… и не нашёл.

– Чегой-то он от нас хочет-то?

– Знамо чего! С козой, вишь, не сбылось – вона какой фонарь по себе оставила. От он к нам теперича и щемится… Давай-ка бог ноги!

Когда я открыл глаза, чтобы сказать, что «наступил на грабли», обоих бездельников в обозримом пространстве уже не было. Однако надо поторопить Ягу, у завсегдатаев наблюдаются первые признаки наркотической ломки. Конечно, теперь таможня тщательно отслеживает весь товар, доставляемый в город, перерывая всё на предмет подозрительных порошков, трав и медикаментов. Неизвестный некто в Лукошкине так и не получил свой товар. А сверток из бочки бабка перед выходом проверила в две минуты – крепчайшая наркота! Причём производства нероссийского, сложный химический состав, при минимальных дозах дающий самый убойный результат.

Минуточку… только сейчас мне в голову пришла мысль о том, что наркотик-сырец не является готовым продуктом. Из него ведь ещё надо конфетных горошин понаделать, а это, в свою очередь, значит, что где-то планируют разместить подпольную лабораторию. Страшное производство будет организовано здесь же! Именно поэтому заезжие артисты кормят народ бесплатными дозами – цирк уедет, а разветвлённая сеть сбыта останется. Вот почему никто не видел этих скоморохов пьяными – торговля наркотиками требует трезвой головы!

Приподнявшись на цыпочки, я углядел, как наша Бабуля Ягуля, неспешно дохромав до входа, парой слов перекинулась всё с тем же могучим клоуном. Её он пропустил безоговорочно, видимо получив соответствующие указания от начальства. Митьки нигде видно не было, надеюсь, хоть на этот раз он не запорет нам всю операцию и выполнит задание…

В этот момент меня и заметил дьяк. Неуправляемый защитник народных вольностей даже подпрыгнул на хрустнувших досках и обличающе наставил на меня сухой палец, как револьверное дуло:

– Вот он, православные! Душитель свободы, сатрап при исполнении, царя-батюшки обманщик и государыни матушки клеветник с мордой битою! Всем ли ведомо, что из-за интриг евонных цирк скомороший закрыть собираются?! А он и прилюдно за взяткой откупной прийтить не постыдился…

Я кротко опустил глаза и молчал. Народ чуточку отжался в сторону, образовывая вокруг меня свободное пространство. Дьяк надрывался вовсю, исходя слюной в самых нелепых подозрениях и обвинениях! Думаю, все ждали, когда я его арестую или в крайнем случае оправдаюсь с убийственной логикой. Ни то, ни другое в мои планы не входило…

– Защитим свои права на места балаганные, конфеты бесплатные и защиту адвокатскую! Сами видите, не зазря сей парик мне доверием высшим даденный – каждый день бьюсь за вас, люди лукошкинские!

– Рот закрой, не ровён час, ворона залетит да там и сдохнет… – густым басом раздалось над площадью, и на мои погоны легли тяжёлые лапы отца Кондрата. Народ ахнул: не часто представители высокого духовенства столь явно берут под своё покровительство скромных сотрудников милиции. Хорошо ещё не стали спрашивать, откуда фонарь, и жалеть…

– Опять рогами бесовскими воду мутишь?!

– Аки… каки… инше смею рази, отче… – поглубже запихивая измученный парик себе в рот, не удержался-таки дьяк. Это уже клиника, он и с Господом Богом пререкаться будет…

– Как смеешь перечить мне, сморчок козлобородый! Мало того что на сыскного воеводу пасть смрадную раззявил бесчестно, так ещё и люд крещёный в геенну огненную скоморошьими плясками соблазняешь?!

– Ца… царь Соломон увеселения признавал… а участковый всё одно сволочь, сволочь, сволочь!

– ЦЫЦ!!!

От такого рёва, раздавшегося над самым ухом, у меня слетела фуражка, ближайшие бабульки присели,