— Где вы будете? — спросил он и тут же исправился: — Не важно. Я не хочу знать. Просто я должен быть уверен, что после представления ты будешь на месте.

— Буду.

Она могла бы и поцеловать его, но вместо этого помчалась по аллее к своему приятелю. Лайонел видел, как они пожали друг другу руки и побежали по ступенькам на пляж. Он не стал переходить дорогу, чтобы случайно не наткнуться на них по пути в «Империал».

Толстая девица в кассе отнеслась к возврату билета с еще большим подозрением, чем к покупке. Наконец она позволила ему сдать билет — оставалась вероятность, что его еще купят. В зале он оказался соседом семейства, в котором было три дочки, производящих шум, обратно пропорциональный их размерам. Лайонел зажал рукой одно ухо, чтобы заглушить крики своей ближайшей соседки, младшенькой, и тут кто-то тронул его за плечо. У него за. спиной сидели постояльцы Кэрол: женщина с маленьким личиком, бледным и стянутым к острому носу, и ее муж, обрюзгший и краснолицый, с обвисшей под подбородком кожей.

— Вы намерены принять участие и в этом представлении? — спросила жена.

Неужели она видела, как за Дороти гнались карлики?

— Нет, — сказал Лайонел осторожно, — а…

— Мы видели вас вчера на концерте.

— То есть слышали меня. — Не получив в ответ даже подобия улыбки, Лайонел продолжил: — Надеюсь, сумею удержаться.

Супруг указал толстым пальцем на свободное место:

— Без компании?

— Как и вы.

— Наша внучка одна из «Крошек мисс Меррит». Лайонел не пожелал замечать прозвучавших в голосе мужчины обвинительных ноток.

— Удачи ей, — ответил он, нисколько не беспокоясь, что его слова прозвучат саркастически, и отвернулся.

Когда подняли занавес, дитя по соседству с ним увеличило громкость. Лайонел пересел, оставив между ним и собой пустое кресло, и тут же услышал, как остроносая дама недовольно зашипела и поменялась местами со своим супругом. Лайонел пытался не думать о том, чем занимается Элен со своим приятелем, и никак не мог сосредоточиться на представлении. Он заерзал на стуле, когда крошки в белых пачках прыснули на сцену. «Хотя бы не карлики», — подумал он, снова заерзал и покраснел, потому что на него опять зашипели.

Он не имел ни малейшего желания встречаться с супругами после представления и сидел до тех пор, пока не понял, что они могут увидеть на улице Элен и доложить об этом Кэрол. Он пробился через заполненный народом проход и сумел выбраться из театра раньше их. Элен ждала на обшарпанных мраморных ступенях. Она чуть повернулась, и Лайонел увидел, что девочка плачет.

— О боже, — пробормотал он, — что случилось?

— Мы подрались.

— Ты хочешь сказать, поспорили? — Когда она кивнула или же просто уронила голову, он продолжил: — Уверен, это простое недоразумение. — Элен лишь отвернулась, а он негромко сказал: — Не поспешить ли нам домой? Мы же не хотим, чтобы нас разоблачили.

Они дошли до лестницы, по которой она сбегала вместе с другом на пляж, и тут она зарыдала в голос. Лайонел поспешно увел ее вниз, дожидаясь, пока по набережной пройдут постояльцы Кэрол. Когда они, по его расчетам, уже добрались до своей комнаты и рыдания Элен затихли, он спросил:

— Ну как, теперь ты сможешь идти?

— У меня же нет выбора, разве не так?

Зрелость этого суждения и поразила, и расстроила его. Они одновременно достали ключи, он пошутил бы по этому поводу, если бы был уверен, что она отреагирует. Лайонел предоставил Элен отпирать входную дверь, шагнул вслед за девочкой и тут же встал как вкопанный. Кэрол разговаривала в холле с парочкой из театра.

Они умолкли и уставились на вновь пришедших. Пока Лайонел пытался решить, пойти ли ему наверх сразу или же сказать что-нибудь подходящее случаю, остроносая женщина произнесла:

— Вижу, вы все-таки нашли свою юную даму.

Ее муж кашлянул. И не нашел ничего лучше, как пояснить Кэрол:

— Моя жена хочет сказать, что на представлении он был один. Кэрол уставилась на Элен, затем перевела негодующий взгляд на Лайонела. Ее лицо окаменело, и она произнесла:

— Думаю, вам обоим пора в постель. Поговорим завтра утром.

— Мама…

— Молчите, — отрезала Кэрол еще более решительно, когда попытался заговорить Лайонел.

— Наверное, лучше сделать так, как нам велят, — обратился он к Элен и первым пошел вверх по лестнице.

Сейчас его комната казалась ему самым безопасным местом в доме. В темноте его ждала кровать. Чувство вины поджидало его здесь же: чем вспоминать, что он мог бы сделать для Дороти, лучше бы подумал о Кэрол и Элен. Лайонел услышал, как с глухим стуком захлопнулась дверь комнаты Элен, и настороженно прислушался, не поднимается ли по лестнице ее мать. Он не услышал ничего, и скоро к нему пришел сон.

Лайонела разбудил приглушенный крик. Из-за жары и темноты ощущение было такое, будто он спит в наполненной ванне. Лайонел напрягся, ожидая нового крика, который, как он опасался, издала Элен. Это из-за него Кэрол наказывает ее так, что страшно представить. Когда крик повторился, он поднял трясущуюся голову прежде, чем сумел определить, откуда идет звук. Что-то ритмично билось о стекло.

Он отбросил одеяло, вскочил и раздвинул занавески. В окне ничего не было, за окном тоже ничего, кроме спящих домов и ряда фонарей. Он поднял раму до упора и перегнулся через подоконник, но на улице было пусто. Он вглядывался до тех пор, пока глухой звук не повторился у него за спиной.

Лайонел двинулся на звук, отказываясь верить, что его источник находится в комнате. Он крепко взялся за сплетенные мраморные ручки, которые не только оказались неестественно теплыми, но даже слегка вибрировали от звука. И повернул зеркало к себе.

В зеркале было разгневанное лицо Дороти, она глядела прямо на него. Ее присутствие было настолько явственным, что казалось, никакого зеркала нет, просто ее молодое лицо дрожит между парами застывших ладоней. Дрожит сильнее, чем дрожат от испуга его руки, но он не в силах выпустить зеркало. Через секунду Дороти ударилась лбом в стекло и отпрянула вглубь, словно ее оттащили. Белое, доходящее до лодыжек платье (кажется, в чем-то подобном ее похоронили) было грубо разорвано в нескольких местах. Он догадался, в чем дело, прежде чем из-за ворота высунулась рука карлика с куском оторванной ткани, чтобы заткнуть Дороти рот. По шевелению под платьем было ясно, что карлик забрался, хватаясь за ее груди. Левый рукав был оторван, из него торчала толстая нога еще одного карлика, который прятался где-то под платьем. И тут Дороти