Да и какие подозрения, если в Фен Ли буквально прямо об этом говорил.

— Ты ведь именно это и имел ввиду, когда намекал на то, что нам нельзя миновать страну Бессмертных, — выдохнул Хаджар. — И если бы мы сошлись сейчас с тобой в поединке, то…

— Ты бы не смог применить ни одну из своих сил, — кивнул демон, подтверждая догадку Хаджара. — для меня куда большую угрозу представляют местные ученые, Хаджи, чем ты. Собственно, именно поэтому Гиртай и спрятали от остального мира, потому как это куда проще, чем выкашивать здесь всех под ноль. Хотя я не против. Терпеть не могу местную порядочность и правильность. Все еще предлагаю убить этих скалолазов, а с Амик я бы…

— Но тогда, получается, — продолжил Хаджар, не обращая внимания на зубоскальство Хельмера. — Что и Черный Генерал обладал этой силой… и обладать он ей начал сильно после того, как открыл Терну.

— Наверное, — пожал плечами Хельмер, сменивший миниатюрный черепок на яблоко. — Возможно. Может быть. Кто знает.

Хаджар покачал головой и вернулся к ужину, одновременно с чем поглядывая на темные просторы, раскинувшиеся перед ним. Аномалия, размером с целую страну. Что за чудовищные силы должны были быть приведены в движения, чтобы вырвать такой кусок реальности и спрятать его в складках бытия?

И, если такое, как оказывается, было возможно, то что еще могли те, кто обладал настоящей силой. Собственной силой, которая…

Сознание Хаджара обожгли слова Травеса, сказанные драконом многие века тому назад. И каждый раз, когда Хаджар открывал что-то новое для себя, то думал, что, наконец, понял их значение, но в очередной раз осознавал — нет, Учитель имел ввиду нечто иное.

Нечто, что он понимал и осознавал, но по причинам проклятья не мог поделиться со своим учеником.

Травес говорил — собственная, незаемная сила.

Орун — сила доблести и чести, жажды достойной битвы.

Северяне — сила в стремлении жить, несмотря ни на какие трудности.

А Фен Ли — задаваться вопросами для чего, куда и зачем.

Могло показаться, что все эти вещи никак не были связаны друг с другом, но если задуматься, то, может быть, все четыре пути вели к одной и той же цели, просто разными дорогами.

И тогда, получается, что, на самом деле, Хаджар все это время двигался, возможно, наискосок, зигзагами, перепрыгивая с одной тропы на другую.

Именно поэтому ему всегда было сложно определить в себя в рамках Пути Развития; мастерства владения оружием; Истинных Имен; а теперь еще и Правил и Законов.

Обладал ли он Правилом, владел ли Терной, понимал ли мистерии или же, на самом деле, все это являлось осколками чего-то совсем иного, что ему еще только предстоит понять.

Вот только…

— Время поджимает, Хаджи, — заметил Хельмер чуть серьезней, чем прежде.

И демон был прав. В начале пути генерал совсем не ощущал давления времени над собой, но чем дальше и дольше он ступал по тропам Безымянного Мира, тем отчетливее понимал, что попутно со всеми битвами, приключениями и интригами, еще и участвует в гонке.

Вот только до сих в его сознании не укладывалась картина причинно-следственной связи. Предстоящий Парад Демонов был отнюдь не первым таким явлением. Напротив — их, в истории Безымянного Мира, за все эпохи, случалось столько, что сложно сосчитать. Но, по какой-то причине, именно предстоящий Парад наводил шуму достаточно, чтобы взбудоражить вообще всех — от простых смертных, до Древних.

И еще, теперь Хаджар уже это точно знал, и не боялся показаться сам себе параноиком или гордецом, ему во всем этом была отведена какая-то особая роль. И, наверное, не привыкшего к интригам Безымянного Мира эта деталь бы нисколько не смутила.

Ну отведена роль и отведена.

Чего в этом таком.

Интриги Древних окутывают своими сетями сотни тысяч судеб.

Но!

Всегда есть это проклятое «но».

Древние на то и Древние, что их жизнь пронизывает собой вереницу эпох Безымянного Мира. И интриги, которые они плетут, простираются сквозь сотни свитков летописей и хороводы веков и тысячелетий.

А что на этом фоне жизнь Хаджара? Лишь короткая вспышка. И, что самое путающее и, возможно, пугающее — иномирная вспышка.

Но!

Опять — «но».

Он ведь был вплетен в эти интриги заранее. Сильно заранее того момента, как осознал себя принцем Дарханом и поставлен на доску, будто шахматная фигура.

А значит, что…

Что Хаджар все еще ничего не понимал. И сколько бы он не пытался вникнуть в ситуацию, посмотреть на неё со стороны, увидеть причинно-следственную связь — у него ничего не получалось. За какую нить не потяни, клубок никак не хотел развязываться, а затягивался лишь туже.

— Хаджар.

Генерал обернулся. За его спиной стоял Тар Ар Кир. Оцарапанный, немного уставший, но с горящим взглядом.

— Мы отправляемся дальше, — произнес гиртаец, указывая рукой в темноту скального коридора. — Ты идешь?

Идет ли Хаджар?

Как будто у него был выбор.

Вместо ответа генерал поднялся на ноги и присоединился к четверке археологов.

Глава 1883

— Смотрите, — Амик провела пальцами по шершавой, немного влажной поверхности стены пещерного коридора. — Этим письменам не меньше пяти тысяч лет.

Держа в руках факелы, вот уже несколько часов они то спускались, то поднимались по извилистым проходам в порой тесном, а иногда широком, но неизменно и явно рукотворном проходе, высеченным в скале.

Гиртайцы то и дело останавливались, рассматривали следы, оставленные на камнях и, порой, жарко спорили какими инструментами могли быть оставлены подобные отметины.

— Или, может, даже больше на пару веков, добавил подошедший к ней Ли Оа. Тот редкий случай, когда бегающий взгляд маленьких глаз никоим образом не являлся прямым свидетельством не самого приятного нутра.

Наоборот. Ли Оа оказался вполне себе достойным человеком, всегда готовым помочь и поделиться последним.

— Перечертишь, Та Лик? — спросил лидер экспедиции.

Здоровенный гиртаец с неожиданной для своей комплекции ловкостью в мелкой моторике, достал широкую кожаную папку с вложенными в неё листами тертого пергамента и, облизав нечто, напоминающее карандаш, принялся перерисовывать письмена.

— Хаджар, — позвал генерала Тар Ар Кир. — хочешь посмотреть?

Удивительно, но за все это время никто из четверки ни разу не попытался устроить незнакомцу, навязавшемуся в путешествие, допрос. Хотя во внешнем мире, даже если бы Хаджара допустили в общий поход, то уже давно бы проверили любыми способами, резонно опасаясь за свою жизнь.

Здесь же он, словно, оказался в лесу, куда ни разу не ступала нога человека и потому звери и дичь нисколько его не боялись. Это… искушало. Не навредить, разумеется, но каким-то образом воспользоваться.

Разумеется, будучи человеком чести (в той или иной степени), генерал успешно забарывал свои порывы человека «внешнего мира».

И, в свою очередь, тоже не интересовался у археологов, какую на самом деле они преследовали цель в своем путешествии и почему Тар Ар Кир был настолько сильно заинтересован в том, чтобы экспедиция увенчалась успехом.

— Почему нет, — пожал он плечами и, приподняв свой факел так, чтобы свет падал на стену, подошел к скале.

Когда Амик сказала про пять тысяч лет, то куда ближе подошло бы умозаключение о пяти сотнях эпох. Не меньше. Но, скорее всего, в аномалии время текло, как это часто бывает, несколько иначе. Да и Шакх упоминал нечто подобное в своих рассказах, не говоря уже о том, что Хаджар с Летей так же столкнулись с некоторыми странностями в аномалии, в том числе и тех, что касались потока времен.

— Присмотрись, Хаджар, — как и любой исследователь с горящими глазами, Тар Ар Кир не понимал, как это может быть, чтобы предмет его интереса не вызывал ажиотажа у других людей. — Это следы древней истории. Представляешь? Кто-то оставил здесь эти следы, а теперь мы, спустя целые тысячи лет, можем их увидеть.

Хаджар представлял. Хотя бы просто потому, что был больше, чем в десять раз старше этих ребят. Но даже он, на фоне Древних, все равно, что бабочка однодневка.

На стене же, под светом факела, поблескивая от влаги, действительно красовались отметины прошлого. Высеченные в руде явно не без помощи посторонней силы, будь та Терной, энергией Реки Мира, Истинными Именами, Силой Души, мистериями или той, пока не ясной Хаджару