— Маркин, — остановил я его уже в дверях, — а что с Алисой?

— Не могу знать, — с ухмылкой вернул он, а затем серьёзно посмотрел на меня и ответил уже нормально: — Она пропала.

— Она жива?

— Не знаю. Но у нас нет улик, чтобы предположить иное. Скорее всего, девушка испугалась того, что увидела, и где-то скрывается.

— А что там? Ты сказал, у тебя три трупа.

— Я не вправе разглашать детали следствия.

— Маркин, не еби мозг, будь человеком. Я ведь с тебя детали не требую. Просто в двух словах расскажи, что вы там обнаружили, когда приехали.

— А я с вами на брудершафт не пил, Сергей Николаевич, — сухо ответил следак и вышел за дверь, оставляя меня наедине с мыслями.

Ни хрена себе поворот: три трупа. А ведь я был уверен, что он там один и с проломленным черепом. Две недели я провёл в коме, и за это время не пришла экспертиза вскрытия? Что же там, мать его, произошло, что патологоанатомы до сих пор разобраться не могут?! И ведь Маркин этот ни разу не спросил, как я их убил, или чем? Он вообще меня ни в чём не обвинял. Может, я и зря с ним вот так грубо.

По сути, следак ничего такого мне не сделал, это, скорее, мои личные тараканы. Ну не люблю я ментов, ещё со времён службы осадок остался. Фраза «Ну кто-то же должен сесть» на самом деле не шутка, а конкретный призыв к действию. Эти ни перед чем не остановятся, пока не найдут способа закрыть дело. А закрыть его можно, лишь передав в суд. И для этого требуется обвиняемый. Я понимаю: работа такая. Никому не нравится получать нагоняй от начальства, вот менты и крутятся, как умеют. Но вот это отношение, когда в их глазах ты априори виновен… Ладно, чего уж там, зря я на Маркина с наездами. Не стоило.

В моём положении дел не сильно много. Лежи себе, думай… Ещё поспать можно. Сведений у меня раз-два и обчёлся, а потому мозг начал выдумывать собственные версии произошедшего. Естественно, мысли понеслись в самые мрачные дебри, а, учитывая знания, которыми я овладел в последнее время, так и вообще гаси свет.

На ум сразу пришли черноглазые демоны. Мол, это они истрепали тела тех мудаков до неузнаваемости. Потому судмедэксперты и не могут столько времени дать заключение. На что способны эти твари, я прекрасно помню по картине в лавке у Надюхи. Но что случилось с Алисой? А может быть, это она их так отделала? В последнее время возле меня обращается каждый знакомый. Что, если после того, как я отключился, в девушку вселился демон и…

Нужно её найти и провести через кладбищенскую арку. Если придётся, я её в гусеничку спеленаю, но освобожу от твари, что сидит внутри. Дело за малым: выздороветь и заново научиться ходить.

Я вновь сосредоточился на непослушном теле и попытался пошевелить рукой или ногой. Не знаю, как это работает, но максимум, что удалось, — это неопределённо дёрнуть конечностями. Они попросту отказывались повиноваться, даже кисть в кулак сжать не получилось. Пальцы вроде подрагивали, но совсем не так, как бы мне того хотелось. То же происходило и с ногами. Но я упорно продолжал посылать в них сигналы.

Даже не знаю, на что надеялся, но в итоге доигрался до сведённой мышцы в голени. Боль пронзила ногу и не хотела отпускать. Напротив, с каждой секундой нарастала, становилась всё ярче, и я не выдержал: начал звать медсестру. Впрочем, она ко мне не спешила. Появилась лишь спустя несколько минут и сперва окинула меня недовольным взглядом.

— Утку, что ли? — буркнула она.

— Нога-а-а! — взревел я, и только после этого на её лице промелькнуло понимание.

— Ща, — небрежно бросила она и снова исчезла.

Вернулась уже в сопровождении Степана Алексеевича и встала посреди палаты, уперев руки в бока. К этому моменту я уже был готов лезть на стену от боли в сведённой мышце. Благо доктор быстро сообразил в чём дело и отправил сестру за каким-то препаратом.

Время шло, а боль всё не стихала. Я тихо скулил сквозь зубы, пропитывая потом койку, а врач бормотал одну и ту же фразу, будто заклинание: «Потерпите, Сергей Николаевич, сейчас мы вас отремонтируем». Вот только это не помогало, скорее наоборот, раздражало ещё сильнее.

Укол помог почти сразу. Я почувствовал невероятное облегчение, когда боль начала постепенно отступать. Доктор выждал пару минут, ощупал голень и, убедившись, что спастика прошла, удовлетворённо крякнул.

— Не переживайте, такое иногда случается. Не думаю, что приступ сегодня повторится, но если вдруг — зовите.

— Степан Алексеевич, — остановил я доктора в дверях, — вы не знаете, что там случилось? Я имею в виду…

— Я понял, о чём вы, — кивнул врач. — Странно, что вы не спросили об этом сразу.

— Просто подумал, что знаю, о чём пойдёт речь. А как оказалось…

— Да, понимаю вас, — вздохнул Степан Алексеевич и вернулся к моей кровати. — Рядом с вами было обнаружено три тела. Хотя их и телами-то назвать язык не поворачивается. Людей растерзали в мелкую труху. Котельников вторую неделю их словно пазл собирает.

— Котельников — это ваш…

— Судмедэксперт, верно. Их будто дикие звери порвали, хотя даже они на такое не способны.

— Ясно, спасибо.

— Да уж пожалуйста, — усмехнулся врач. — Странно, что вас не тронули. С другой стороны, там и без вас странного хоть отбавляй.

Глава 9

Терпение и труд

Я не впервые нахожусь на больничной койке, но на этот раз у меня свербело во всех возможных местах. Возможно потому, что я не чувствовал себя больным, хотя всё ещё оставался беспомощным. Миновала ещё одна неделя. И, несмотря на то, что моторика сильно улучшилась (я даже ел самостоятельно), об окончательном выздоровлении пока речь даже не шла.

Кто хоть раз лежал в больнице, прекрасно понимает, насколько это скучно. Даже с живыми соседями иногда не знаешь, чем себя занять, а я был окружён полутрупами. В общем, любое, даже самое незначительное событие казалось мне праздником. Неважно, вызов ли бригады реанимации к соседу, или жирная муха на потолке. За последней я внимательно наблюдал уже больше часа. А прошлой ночью нас покинул сосед с койки у противоположной стены. И этот момент вновь заставил меня задуматься о непонятном.

Когда посреди ночи я услышал его болезненные стоны, не сразу сообразил, что происходит. Затем в палату ворвались люди в белых халатах. Они что-то кричали, делали ему уколы и даже прикатили дефибриллятор. И как раз в момент его использования я в очередной раз увидел… нечто. Да, в силу своей профессии я верю в бессмертную душу, хоть и не считаю себя