Шрифт:
Закладка:
Леониду я, понятно, обещал, что кроме Шаболдина никому и ни за что, на том тему и прикрыли. Странно, конечно, что старший Погорелов на такое купился — как военный инженер и архитектор с математикой он знаком не понаслышке и должен был бы просчитать, что так не бывает. Хотя, чему я удивляюсь? Мало, что ли, в прошлой моей жизни, было таких людей, вроде и образованных, и с жизненным опытом, которые несли деньги в МММ и тому подобные конторы? Да что на других валить, я и сам те же «акции» МММ покупал, было дело. Правда, остановился вовремя, потому и обошёлся без потерь. Но всё же месяц, пока там всё не накрылось известно чем, маялся сомнениями — правильно ли поступил, что забрал деньги, или лоханулся не по делу… Нет, говорите что угодно, но стремление к лёгким деньгам штука столь сильная, что способна подмять многие умы, в своём деле далеко не последние.
Привычка рассматривать замешанных в розыскных делах людей с точки зрения наличия или отсутствия у них мотивов преступления заставила взглянуть на Погореловых именно так — как ни крути, а большая часть семейства на месте преступления отметилась. Впрочем, невиновность Николая Погорелова мы с Шаболдиным установили, а подозревать его мать или сестру было, на мой взгляд, вообще бессмысленно. Ну какая Погореловым выгода от смерти Гурова? Правильно, никакой. Даже если Гуров что и завещал сестре или племянникам, то уж точно не настолько много, чтобы это сильно выручило семью в её затруднениях. Хотя, сдаётся мне, теперь мы этого так никогда и не узнаем — завещания-то нет, и никаких надежд на его находку у меня уже не оставалось.
— Кстати, Алексей, — Леонид напомнил, что в кабинете я не один, — ты когда выделку артефактов откроешь, паи продавать будешь или обойдёшься своими и семейными деньгами?
Хороший вопрос. Очень хороший вопрос! Я, конечно, подумаю, но…
— Для тебя, Леонид, в любом случае паи найдутся, — широко улыбнулся я. И было с чего — явное желание царевича войти в дело показывало, что он верит в успех. А раз верит царевич, то и те, кто занимаются его деньгами, задачу получат соответствующую. Дураков там не держат, и если Леонид проявит интерес к покупке действительно серьёзного количества паёв, то такое будет свидетельством веры в успех моего дела уже не только царевича, но и людей сведущих и ответственных. А уж мне-то никакие деньги в новом деле лишними не станут, потому как начинать надо сразу с больших объёмов, даже если это поначалу особых прибылей и не принесёт.
Выпив по такому случаю, мы с царевичем вернулись за общий стол, за которым уже появились, но ещё не успели без нас соскучиться Варенька с Татьянкой. Закончив с деловой частью, я посчитал, что гости имеют полное право и развлечься, поэтому принялся рассказывать, опуская, впрочем, некоторые ненужные в данном случае подробности, историю своего похода в театральное закулисье. Варя это уже слышала, но всё равно воспринимала всё очень живо, а уж охи, ахи, сдержанные смешки и понимающее хихиканье в исполнении Татьянки доставляли мне искреннюю радость. Давно я сестрёнку такой не видел, давно. Даже Леониду стало интересно, а мой сильно облагороженный пересказ услышанной в театре байки про то, как Степан Загорский, скажем так, ухаживал за Анастасией Славской, заставил царевича хохотать буквально до слёз, а у Варварушки с Татьянкой вызвал что-то среднее между смехом и всхлипываниями, причём обе старательно прятали глазки. Оно и понятно, в оригинале история была в стиле тех, что в прошлой моей жизни рассказывали о незабвенном поручике Ржевском, и даже в моём, как я уже говорил, старательно отредактированном пересказе, оставалась весьма пикантной, но уже допустимой для приличного общества.
…А уже через день мне пришлось снова рассказывать о планах передачи казне созданной мною методики обучения артефакторов — на сей раз дяде, отцу и старшему брату. С ними разговор получился в чём-то проще, нежели с царевичем, но в чём-то даже и сложнее. Проще было потому, что затруднений своих с учебными делами я никогда от родных не скрывал, и причины моего решения они прекрасно понимали. Сложнее — потому что пришлось обосновывать и подробно излагать планы массового производства промышленных артефактов более-менее понимавшему в этом деле дяде и очень хорошо понимавшим отцу и брату. Они, конечно, моментально увидели, какие выгоды и преимущества даёт первенство в таком деле, как установление стандартов и выделка по ним необходимых промышленности артефактов, но сразу же чуть ли не хором указали мне и на главную сложность — правильное определение того, какие именно артефакты будут пользоваться спросом.
— А что, дядя Андрей, разве нет никаких о том сведений? — спросил я. — Наверняка же где-то учитывается или хотя бы оценивается состояние в Царстве Русском промышленности?
— Хм, разве только в Промышленной палате, — недолго подумав, ответил дядя. — Но я не могу тебе сказать, насколько те сведения полны, сам никогда не интересовался. Если нужно, я там спрошу.
— Спасибо, дядя, лучше я сам спрошу, — мягко возразил я. — Но за содействие в том, чтобы они мне дали посмотреть всё, что у них есть, был бы очень признателен.
Дядя понимающе усмехнулся. Ну да, уж по его-то просьбе мне покажут куда больше, чем если я бы обратился туда сам по себе.
— Деньги понадобятся немалые, — Василий нажал на самое больное место.
— Немалые, — признал я очевидное. — Но Леонид уже готов стать пайщиком.
— Если о больших деньгах речь пойдёт, не ему там решать, — напомнил отец. — Хотя всё равно хорошо.
Конечно, хорошо. Если придётся продавать паи, то, что пайщиком уже состоит царевич, привлечению покупателей очень даже поспособствует. Другое дело, много паёв продавать не сильно хотелось…
— Можно сразу на многое не замахиваться, — я решил предложить, так сказать, программу-минимум. — Что сложнее всего наполнять и поддерживать потом в рабочем состоянии артефакты для любых работ, связанных с резанием и сверлением железа, я и сам знаю.
Отец с братом понимающе закивали, дядя, увидев, что они со мной соглашаются, тоже разок кивнул.
— Вот с них
