Вынужденная полагаться пока на помощь Руша в повседневных делах, я, кажется, даже привыкла к его присутствию рядом, хотя меня основательно раздражали перчатки. От Агента шел легкий, едва ощутимый аромат свежести и чего-то терпкого, от чего первое время щекотало нос, а потом даже стало доставлять удовольствие.

Спустя несколько дней мне разрешили ходить, хотя Руш и выдал что-то похожее на подпорки, запретив передвигаться без них. Не большой челнок, разделенный на отсеки, оказался куда более комфортным для проживания, чем моя «блоха». В нем все было устроено с умом, и весьма компактно, что заставляло меня иногда завистливо вздыхать.

Но «блоху» было все равно очень жаль, так что я даже один раз едва не сорвалась на слезы, пытаясь придумать, как выдрать ее из той глыбы льда, где она застряла, и как обеспечить ремонт кораблю. По словам того же Руша выходило, что проще и дешевле будет оставить все кК есть, и купить новый корабль, но пока у меня не было жетонов ни на ремонт, ни на покупку нового корабля.

— Не стой в дверях, — тихо произнес Руш, сидя за штурвалом и наблюдая за работой автопилота. Пока Челнок шел заданны маршрутом спокойно, не требуя внесения корректировок, но Агент все равно предпочитал на долго не оставлять управление. Они с хальпом дежурили по очереди, оградив от этой обязанности меня, не смотря на настоятельные требования. Сама попытка высказаться на тему, что в порядке и вполне могу присмотреть за направлением, потерпела крах с первых же слов.

Пройдя в отсек, я нажала на кнопку, присмагничивая ножки ходуль к полу и медленно опустилась во второе кресло. Механизм тут же запустился, следуя приказам Руша, и меня перевело в полулежачее положение, снимая напряжение со спины.

— Как самочувствие? — этот вопрос стал дежурным при каждой нашей встрече, так что я даже слегка поморщилась. Чувствовать себя больной и немощной порядком надоело.

— Все нормально, — я попыталась отмахнуться, но за стеклом маски одна бровь сперва взлетела вверх, выражая неверие, а затем на лбу обозначилась морщинка.

— Кира, твое состояние находится сейчас на самой верхней строке моей ответственности. Не ставь нас обоих в неловкое положение, вынуждая нести тебя в медотсек и все проверять лично.

Руш отчитывал как маленькую, а мне, признаться, от чего-то еще больше хотелось вредничать и вести себя совсем неразумно. И да, ставить кого-то в неловкие положения. А еще лучше, добиться хоть какой-то не такой спокойной реакции. После того, как Руш единожды продемонстрировал нам свое явное недовольство, пусть и прикрытое сарказмом, Агент являл собой просто образец сдержанности. А меня это страшно бесило.

Вот и сейчас, сидя в соседнем кресле, я чувствовала невероятный зуд в пальцах, желая в прямом смысле доколупаться до того, что пряталось под этим белым, до отвращения сияющим, нарядом. Наверное, я слишком долго летала одна.

— Кира? Ты меня слышишь?

— Да, да, да, — ворчливо, кипя внутри от какого-то странного переизбытка эмоций, отозвалась я. Пусть Руш и был прав, но когда это могло меня остановить? — Я на самом деле себя чувствую вполне сносно. Спина почти не болит, немного сводит мышцы в боку, и гудят ноги. На этом все.

— Уже не плохо. Было бы хорошо сделать тебе массаж, раз ноги в таком состоянии. Одной электростимуляции, видно, не хватает.

— Уволь. Меня от твоих перчаток просто потряхивает, — не в состоянии сдержать реакцию, я и правда все передернулась.

На какое-то мгновение в отсеке наступила тишина. Руш отвернулся к экранам, вглядываясь в разноцветное, усыпанное звездами, пространство за бортом корабля.

— А если я сниму перчатки? — мне показалось, что произнести это Агенту было не очень просто. Но фраза все же прозвучала. И сказана она была достаточно громко и четко, чтобы не вызвать сомнений.

— Разве это допустимо? — я не хотела признаваться в собственных ощущениях, но внутри что-то сладко сжалось. Кто-то и правда, слишком давно летает один.

— При определенных условиях. Ношение перчаток скорее рекомендация, чем обязательное требование.

Руш говорил теперь совершенно спокойно, словно уверился в правильности решения. Я же напротив, испытывала такие противоречивые эмоции, что никак не могла подобрать ответ. С одной стороны это казалось правильным, раз уж ноги не хотят работать в полной мере, а спину то и дело клинит. С другой же немного озадачивали и пугали собственные реакции на этого ужчину.

— Ладно, — решив, что я ничего не теряю, а вдруг мне еще и понравиться, слегка качнула головой, — кК-нибудь можно попробовать. Вдруг на самом деле станет легче.

— Идем, — Руш так резко поднялся из кресла, что я вздрогнула.

— К-куда? — слегка растерявшись от такой стремительности действий, запнулась.

— Делать тебе массаж.

— Ну так не сейчас же? — искренне возмутилась решив, что это как-то слишком скоро.

— О, а у тебя немного другие планы на ближайшие полчаса? — вот теперь ирония сочилась из каждой произнесенной буквы. Протянув мне ладонь, Руш чуть склонив голову набок. Только сейчас мне не удавалось рассмотреть выражение его лица. — Идем. Все равно нужно снять паутинку и проверить, как себя чувствует твой бок.

— Вчера же проверяли на аппаратуре, — ворчливо отозвалась, все же принимая помощь и поднимаясь с кресла.

– Может и так. Но паутинку все равно пришло время снимать.

Горестно вздохнув, но чувствуя при этом какое-то внутреннее возбуждение, я двинулась в сторону медотсека, опираясь на свои ходули. Остановившись на первом шаге в коридоре, чуть повернула голову на Агента, идущего позади.

— А ничего, что ты оставишь маршрут без присмотра?

— Хальп придет через минут двадцать. Да и пока не предполагается каких-то сложностей. — Я кивнула и сделала еще полшага вперед, как почувствовала, что Руш подошел вплотную. Голос, кажется, в этот раз немного другой, словно маска его больше не искажала, прозвучал у самого уха: — И мы же не собираемся заниматься чем-то таким, что в случае необходимости, я не мог бы вернуться за штурвал. Так ведь, Кира?