— Что ж, — Его Высочество продолжил путь к выходу, сопровождаемый герцогом и моей мачехой, близняшки остались в столовой. — Очень жаль.

Если они говорили что-то еще, я этого не слышала, но вскоре графиня вернулась, злая и расстроенная.

— Марш к себе! — рявкнула она на притихших дочерей, и те беспрекословно поднялись со своих мест и быстрым шагом удалились. Оставшись одна, мачеха схватила со стола один из бокалов и с силой швырнула его об стену.

— Тупица! — выдохнула она, больше не скрывая собственную ярость. — Идиот!

Усмехнувшись, я тихо покинула свой наблюдательный пункт. Пусть выпустит пар. А мне пора вернуться к себе и продумать план мести, потому что я могу простить многое, но не собственное самоубийство.

Глава 18

Ночью меня разбудил шорох. Я вообще не отличаюсь чуткостью сна, потому что иногда просто приползаю на свой чердак и падаю без сил, отключаясь до самого рассвета, но, видимо, последние события сильно взбудоражили мое сознание. Открыв глаза, я огляделась, пытаясь в темноте определить, что именно шуршало. Наверное, опять мыши завелись. Мое внимание привлек большой светящийся прямоугольник как раз в том месте, где стояло старое отцовское зеркало. Похоже, покрывало упало на пол. Поднявшись, я подошла ближе. Так и есть. В полумраке поверхность слабо светилась, но внутри все так же клубилась тьма. Значит, это не магия принца пробудила старый артефакт. Что же тогда?

Я осторожно коснулась прохладного стекла. Во все стороны от моих пальцев пошла едва заметная рябь, а тьма начала рассеиваться. Испугавшись, я попыталась отстраниться, но какая-то сила будто удерживала меня на месте, не давая ни шевелиться, ни даже толком дышать.

— Элис, — я вздрогнула от тихого незнакомого голоса и огляделась, но в царящей вокруг тьме ничего разглядеть не удалось.

— Я здесь, — пальцы обдало холодом, и, с трудом веря в происходящее, я вгляделась в слабо мерцающую гладь зеркала. Может, это все сон? Потому что там, внутри, четко проступил чей-то силуэт.

— Да? — пискнула я, почувствовав, что возможность дышать вернулась в полном объеме. Видимо, причина изначально была в страхе. Но руку отдернуть так и не удалось, мои пальцы будто приморозило к старому артефакту.

— Кровь, — прошелестел тот же голос. — Нужно больше крови.

Что?

Видимо, я произнесла это вслух, потому что зеркало вновь пошло едва заметной рябью, послышался тихий треск, и стекло под моими пальцами лопнуло. Зашипев от боли, я наконец-то смогла освободиться и отпрыгнула едва ли не в дальний угол чердака. Тяжело дыша, я настороженно наблюдала за артефактом.

И где Эрик, когда он так сильно нужен?

Разве он не чувствует, что здесь происходит?

Зеркало светилось все ярче, и силуэт в глубине проступал все четче. Через несколько мгновений тусклое красноватое свечение осветило весь чердак, и, взглянув на саднящие пальцы, я увидела крупные капли крови. Видимо, порезалась, когда стекло треснуло. Вздохнув, я начала боком, не отрывая взгляда от пробудившегося артефакта, пробираться к лестнице. Надеюсь, мои прыжки не разбудили никого в замке, потому что ничего хорошего не произойдет, если зеркало будет обнаружено.

— Стой, — приказал тот же голос, но я и не думала слушаться. Бегом кинувшись к лестнице, я в рекордные сроки оказалась внизу и, миновав холл, выскочила на улицу. Взошедшая луна ярко освещала двор, поэтому Эрика я увидела сразу. Небрежно одетый и растрепанный, он быстрым шагом направлялся к замку, когда увидел меня. Если он и удивился, то вида не подал. Приблизившись, фей крепко схватил меня за руку и потащил в сторону сада. Там, скрытые давно не стриженными кустами, мы остановились. В полумраке глаза крестного слабо мерцали, вновь напомнив мне о пережитом страхе.

— Что произошло? — тихо спросил Эрик, но даже так я услышала в его голосе беспокойство.

— Папино зеркало, — паника, овладевшая мною на чердаке, наконец-то отпустила, и мысли перестали хаотично метаться в голове, образуя давку. Сердце, колотившееся о ребра кузнечным молотом, начало успокаиваться, согретое близостью крестного фея. — Вечером оно начало пробуждаться, а вот теперь, кажется, активировалось.

— Зеркало Реджины? — фей заглянул мне в глаза, ища в них ответ. — Расскажи, что тебя напугало.

— Ночью я проснулась от шороха, — в саду выпала роса, и свежий, пропитанный влагой воздух холодил разгоряченную от пережитого страха кожу. — И увидела, что в зеркале клубится тьма. Я подошла и прикоснулась к нему, сама не зная, зачем. Кажется, я собой не управляла. А потом послышался голос, который назвал меня по имени и требовал крови. Я правда не понимаю, что произошло дальше. Стекло треснуло, порезав меня, и артефакт, кажется, пробудился окончательно. После этого я убежала.

Слушая мое на удивление плавное и логичное повествование, Эрик молчал, но с каждым словом все больше мрачнел.

— Мне кажется, дело в моей крови, — я зябко повела плечами и, заметив это, фей создал вокруг нас едва мерцающий купол, внутри которого было тепло.

— Возможно, — нахмурился мой крестный. — Хотя я был уверен, что со смертью Реджины пленник освободился.

— Какой пленник? — внезапно забеспокоилась я. Это же не значит, что в зеркале кто-то…?

— Пленник зеркала, — невесело усмехнулся Эрик. — Демон. Твоя далекая родственница обладала сильным магическим даром и смогла подчинить сущность из чужого мира.

Вот как.

— И что теперь делать? — спросила я то, что беспокоило меня в первую очередь.

— Узнать, что ему нужно, — пожал плечами крестный.

Я вздохнула, не имея никакого желания возвращаться на чердак и иметь дело со странным артефактом. К тому же, похоже, зеркало — меньшая из моих проблем.

— Есть еще кое-что, — тихо сказала я, поняв, что Эрик не в курсе вчерашнего представления графини Милтон, разыгранного перед принцем и герцогом Арлингтоном. — Похоже, я не смогу пойти на бал.

— Что на этот раз? — взгляд фея скользил по саду, а мой почему-то был прикован к треугольнику загорелой кожи, видимому в вороте криво застегнутой рубашки. Интересно, какова она на ощупь. Гладкая и горячая? Прохладная и шелковистая? И каково будет чувствовать это сильно бьющийся пульс под своими губами? Одернув себя, я опустила глаза и почувствовала, как щеки заливаются румянцем. Что происходит? Я никогда не воспринимала Эрика как мужчину, скорее как брата, не стесняясь, поверяла ему все свои тайны и горести. Да он даже голой меня видел! Совсем недавно. А вот я его — никогда. Пытаясь оборвать поток ушедших в сторону мыслей, я и вовсе отвернулась от крестного, чтобы не выдать внезапно охватившего меня смятения. Откуда у меня в голове взялись подобные мысли? Что изменится, если я увижу его обнаженным?

— Элис! — строгий голос