– Почему ты уверена, что его убили? – перебил Алекс, его по-прежнему волновал лишь этот вопрос.

– Потому что у нас были планы, потому что он обещал меня познакомить с вами, с той, в кого он был влюблен и от всех скрывал, а я его со своими друзьями. Да черт побери, потому что мы только нашли друг друга и нам еще столько надо было сказать. У нас было куча планов, так не ведет себя человек, который хотел покончить жизнь самоубийством! – последнее предложение Юлианна уже прокричала.

– Ну и что ты там нашла? – спросил Бронеслав спокойно.

Про него словно забыли, а он сидел здесь и сочувствовал Юлианне, Алексу, Владу, который обрел взрослую дочь и сразу же ее потерял, вернее, она его потеряла. Своим вопросом он словно снял накал напряжения, и Алекс, наверное, впервые в жизни посмотрел на сына с уважением.

– Ничего существенного, – как-то замялась Юлианна, и было видно, что она решает, что можно сказать, а что нет, – так, по мелочи. Например, тест на отцовство. Он незаметно взял у меня образцы ДНК, чтобы подтвердить отцовство, значит, не поверил, засомневался, подумал, что авантюристка. Если бы он был жив, то я бы обиделась на него сильно, но смерть все обнуляет – и радости, и обиды, – было видно, Юлианна очень выдохлась и больше не хотела говорить.

– Марго права, – вдруг сказал Алекс, – я несправедлив к тебе, Бронеслав, – вдруг перешел он на сына – Кстати, ты знаешь, что означает твое имя? Защита и слава. Это я тебя так назвал, потому как хотел, чтобы ты был защищен богом, когда прославишься, а я знал, что ты обязательно это сделаешь. Бро, ты очень похож на свою бабушку, мою маму. Ты не застал ее, но это была талантливая актриса и певица. Ее обожали, а в театре оперетты она была примой. Весь талант, что есть в тебе, от нее, не потеряй его.

Сказать, что Бронеслав был удивлен поведением Алекса, значит ничего не сказать. Отец впервые так с ним разговаривал, не свысока и надменно, а на равных. Маленький Броня даже специально пытался дружить с более лояльным Владом, чтобы быть хоть немного ближе к отцу, но ничего не помогало. В один момент Бронеслав уже решил, что все, все усилия тщетны и надо забыть о попытках сблизиться с отцом. В конце концов, он же красна девица, чтобы убиваться из-за нелюбви родителя. И вот, здесь, на маленьком острове, он наконец почувствовал к себе внимание и, может, даже участие в его судьбе, почувствовал то, к чему стремился всю свою сознательную жизнь.

– Ну так дай противоядие, – очень смело глядя в лицо, сказал ему Бронеслав.

Для него это был момент истины, та секунда, когда можно понять, что все твои страхи, все детские комплексы могут лопнуть как мыльный пузырь, потому что ты все выдумал. Нафантазировал, лежа в кровати, а на самом деле ничего из того, что не давало тебе нормально жить, нет, не существует в природе.

– Вы двое сейчас для меня самые близкие люди, – проигнорировав слова Бронеслава, сказал Алекс, – и я хочу, чтобы вы запомнили от меня один совет: если ты блефуешь, делай это до конца. Даже когда карты вскрыты, все равно делай вид, что ты так и задумывал.

На этих словах он встал и вышел из комнаты, молча, словно у него не осталось сил даже попрощаться.

Юлианна же с Бронеславом не хотели идти спать, хотя ночь уже накрыла остров. Тишины, конечно, не было, так как шум волн, разбивающихся о берег, хоть и казался фоном, но постоянно нарастал.

– Пойдем что-нибудь выпьем? – предложил Бронеслав. – Отметим наше неожиданное родство. Знаешь, я даже расстроился, что ты оказалась моей сестрой, у меня были на тебя планы.

– Не отчаивайся, – сказала Юлианна, наливая вина. – Возможно, в нашем бразильском сериале снова выскочит рояль из кустов, и ты окажешься не сыном Алекса.

– Это да, – усмехнулся Броня и принял у Юли бокал. – Ну, за семью.

Говорить было нечего, а возможно, просто не хотелось. Они сидели и молчали, даже вино в бокалах не уменьшалось от мелких и редких глотков.

– Что, родственники загрустили? – Василий незаметно подошел к ним и сел рядом.

– А, мистер Цербер. Знаете, хотела сказать вам, Вася, что вы хреновый актер, – грубо оценила его талант Юлианна.

– Зато вы, мисс Детектив, меня раскусили здорово. Вот, – он протянул двум молчавшим, каждый о своем, людям по конверту. – Алекс сказал передать вам, но он просил открыть их только на континенте.

– Будет ли он, этот континент? – пессимистично сказал Бронеслав. – Вот знаешь, что мне больше всего жаль? – вдруг спросил он Юлианну.

Та ничего не ответила ему, лишь посмотрела грустно, словно предлагая рассказать об этом и не трогать ее.

– Мне жаль мои невыгулянные вечеринки в институте, которые я поменял на дополнительные занятия по вокалу и гитаре, мои ночи, когда я заучивал историю зарубежного театра на зубок, чтобы никто не подумал, что я блатной. Вот все думают, если мама продюсер, а папа бизнесмен, то мне все легко дается, а вот и нет. В институте только ленивый не плюнул в меня, называя блатным, и мне приходилось работать в три, да что там, в десять раз больше, чтобы доказать, что я заслуживаю это. И вот сейчас оказалось, что это все зря. Зачем мне умение танцевать вальс и танго, зачем мне знание теории Станиславского? Да и гитара с вокалом мне тоже не пригодились в этой жизни. Лучше бы наслаждался жизнью, а сейчас, кроме жены, которая изменяла мне с первого дня свадьбы, и вспомнить-то нечего.

– Если бы была гитара, то ты бы мне спел, – вдруг не к месту сказала Юля. Было видно, что ее тяготили эти откровения.

– Гитара есть у Акакия, – сказал Василий.

Когда Бронеслав молча встал и ушел, Василий добавил уже только для Юлианны:

– Алекс хочет знать, что у тебя есть еще, и просил завтра зайти к нему, чтобы обсудить.

Он сказал это примирительным тоном, словно хотел между строк предложить закопать топор войны.

– А тебе не противно прислуживать? – резко ответила ему девушка. Настолько резко, что это выглядело как неожиданная и обидная пощечина. – Вот ты офицер, как я поняла, пусть бывший, но офицер. Здоровенный мужик с кучей мускул и недурными мозгами. Тебе самому не противно, самому не тошно быть сторожевой собакой? Хотя нет, сторожевой собакой на посылках. Я понимаю, он платит деньги, но ведь они не решают все.

– Решают?

Юля испуганно вздрогнула. Первый раз за время знакомства она увидела, как Василия затрясло.

– Когда твоя мама болеет и нужны огромные деньги на ее лечение, то решают. Да ты знаешь хоть, что для меня значила служба? Я был самым счастливым человеком на земле? Но приходит день, когда тебе приходится делать выбор, и я его сделал. Вот ты сегодня так снисходительно назвала свою мать неудачницей, а я бы убил, если бы мою кто-то так назвал. Потому что удача в том, что у нее есть я, а у меня она. Мы оба самые удачливые люди на свете, и пока так будет, я буду служить сторожевым псом, секретаршей, кем угодно, чтобы только продлить наше счастье. Ты думаешь, ты такая гордая, свободная? Нет, это не гордость, это глупость.