«Чёрт… А ведь гад уверен, что я ничего не найду! — злилась я, откладывая в сторону какие-то пачки писем. — И уверился он в этом именно сейчас! Чёрт! Что же я сделала не так?! Восемь тысяч золотых монет в тряпицу не спрячешь и в подушки не зашьёшь. Хотя… Если в драгоценных камнях… Но где бы он взял эти чёртовы камни?!»

Задумчиво поглядывая на хитрого старика из-под ресниц, пошевелила затёкшими ногами. Он вздрогнул и поспешно отвернулся.

«Теплее! — обрадовалась я. — А если так?»

— Подите сюда! — я поманила мужичков и поднялась.

Бывший казначей снова бросил в мою сторону быстрый взгляд и преувеличенно внимательно принялся разглядывать свой ноготь.

«Точно где-то здесь!»

Но «здесь» ничего кроме кресла и пуфика не было.

— Обивку сорвать, — приказала я, незаметно косясь на старика. По узким губам скользнула едва заметная ухмылка: мимо. — А потом выносите отсюда всю осмотренную мебель. Будем вскрывать полы.

Вот тут я попала в цель. Дедка аж передёрнуло, и он неверяще уставился на меня.

— Ну, что так смотришь, старик? Может, сам скажешь, как тайник открыть? Стоимость ремонта я включу в твой счёт для долговой ямы. А так, может, чуть поменьше окажется.

Полы таки пришлось вскрывать. Хитрый механизм прятался аж в противоположном конце комнаты, и сами мы его не нашли. А бывшего казначея прямо там у двери хватил инфаркт. С минуту он брызгал слюной, призывая на мою голову всевозможные проклятья, а потом схватился за грудь и упал. Местный целитель только развёл руками, заявив, что от переживаний у старика случилась сердечная немочь. В тайнике нашлись восемнадцать тысяч триста монет и внушительный мешочек с драгоценными камнями. Примерно треть от всего того, что лежало в моей сокровищнице.

После того, как золото водворилось в мою кладовую, я долго думала, почему же старик не сбежал с добытым богатством гораздо раньше. Когда я только появилась и дала понять, что обворовывать меня будет не так просто. Но причин я так и не нашла. Были у бывшего казначея возможности. И не одна. Но он ими не воспользовался. То ли не воспринимал меня в серьёз. То ли, что более вероятно, окончательно свихнулся уже просто на владении таким количеством золота и уже не мог воспринимать действительность адекватно. Такой себе Скрудж МакДак местного разлива.

В итоге я просто выбросила идиотскую историю из головы, порадовавшись, что старик умер сам, и мне не пришлось его казнить. Отпускать на все четыре стороны после такого мне и в голову не приходило: меня бы не поняли сами местные.

В общем, совесть моя была чиста, закрома пополнялись, и настроение держалось на радужной отметке. Долго это просто не могло продолжаться. В моем случае ровно до того момента, когда в дверь кабинета в очередной раз постучала Леона.

— Вы позволите, ваша светлость?

— Входи, — расслабилась я, увидев, что знакомого серебряного подноса для корреспонденции с ней нет. — Что, сегодня никаких писем, приглашений и прочей ерунды?

— А вы хотите развеяться на приёме? — оживилась женщина.

— Не хочу! — поспешно открестилась я.

— Тогда никаких.

— Вот и славно.

— Но прибыл служитель. Кроме того, во дворе стоит карета барона Руллона.

— Чья карета? — опешила я. — Ему-то что здесь надо?!

— Слуга передал, что с ответным визитом.

— Тьфу ты, чёрт. А предупреждать об ответных визитах тут не принято?

— Так он и предупреждал. Наверное. Только вы же светскую почту не читаете.

— Теперь у тебя новая обязанность: читать эту чёртову почту и предупреждать о таких вот… Его хоть в гостиную проводили? Или куда там положено?

— Нет. Вы же не велели.

— А сама подумать?! — взвыла я.

— Думать вы тоже не велели.

Я аж задохнулась от такого нахальства, не зная, топать ногами или ржать. Правда ведь, не велела.

— Так… Теперь велю. Барона обиходить со всей приветливостью. Служителя этого его на кухню. Или куда его надо?

— Ну, на кухню было бы непочтительно. Всё-таки слуга Единого, которого вы сами и пригласили.

— Я пригласила?! Когда? — вытаращилась я.

— Когда велели в храме привести всё в порядок и сделать так, как это положено. А в храме должен быть служитель.

Я схватилась за голову.

— Так. Выдать всем ту порцию почтительности, которая им положена. А я — переодеваться!

— Да. Переодеться было бы неплохо, — как ни в чём не бывало закивала невозмутимая Леона. — Мы-то уже привыкли, что вы в портах через раз ходите.

— Холодно в юбке, — буркнула я.

— Угу. У нас на кухне половина баб, на вас насмотревшися, у мужей порты поотбирала. Но перед бароном да служителем лучше бы в платье, я думаю.

— Думать я тебе…

— Да, да, ваша светлость.

— Иди гостями займись, — буркнула я и размашистым шагом рванула в гардеробную.

ГЛАВА 17

В гостиной, или, как её гордо называла Леона, в зале для приёмов на диване расселась баронесса Руллон с полным выводком своих дочерей. Несмотря на то, что диван был добрых метров семь в длину, самому барону места среди пышных юбок уже не досталось, и он притулился рядом на подлокотнике. Чем ему не угодило одно из кресел, во множестве стоявших вокруг, я не поняла, да и не задумывалась над этим.

Напротив колоритного семейства на жёстком стуле устроился высокий, худой как жердь мужчина. Какое-то измождённое лицо, глаза, очерченные тёмными кругами усталости, нервные тонкие пальцы то ли карманника, то ли пианиста. Довершали картину порядком поношенный тёмный костюм и деревянный знак животворящей искры на груди.

«Или фанатик, или больной, — решила я. — В любом случае от него лучше держаться подальше. Хорошо, что я всё же надела платье».

Моя одежда действительно ничем особенным не выделялась. Слава всем богам, домашние платья здесь оснащали относительно разумным количеством юбок, и я не стала вносить слишком заметные коррективы. Разве что оставила два подъюбника из десяти.

— Светлого дня, господа. Простите, что заставила вас ждать. Дела, дела…

— Вы взвалили на себя слишком большую ношу, — покачал головой барон.

— Все мы несём в жизни свою ношу, — скорчила благочестивую мину я. Благо после первого фиаско с храмом Единого нашла время выучить парочку цитат местных святых. —