Леша опустил руку с телефоном, а затем резко поднял меня, и закружил быстро-быстро. Так, что я от неожиданности начала смеяться, и отбиваться от него.

— Горин, прекрати, дурак! Ну отпусти, – я взвизгнула, голова немного закружилась. — В тебя бесы вселились?

— Пчелка, ты просто не представляешь себе, как мне повезло! – Леша перестал меня кружить, опустил на землю, но от себя не отпустил.

Я стою, прижавшись к нему через чур близко, но отойти не могу – упаду, очень уж голова кружится. А еще мне весело от этой вспышки. Таков уж Горин – долго грустить он не умеет.

— Что случилось?

— Тетка вернулась. Старшая сестра отца, – пояснил Горин, взял меня за руку, и мы пошли обратно к кафе, где осталась машина. — Она его на двадцать лет старше, мне в бабки годится, но она просто супер. Единственная не нудная перечница в моей семейке. Батя говорит, что я в нее пошел.

— Ужас, – прошептала я, представив семидесятилетнюю женщину в байкерской косухе, с сережкой в носу, которая рассекает на красном Феррари, и ведет себя как гиперактивный подросток.

— Угу, – хмыкнул Горин. — Ужас. Мать тоже так говорит. Сейчас с Лидой познакомлю, к ней поедем. Она в отеле остановилась, недалеко. В городе всего пару дней будет. Я думал, отец и ей мозги промыл, Лида сейчас у меня про Марьяну спрашивала, про тебя. Серьезно ли я настроен, и все такое. Но сказала, чтобы мы приехали, и она поможет.

— Поможет? – не поняла я.

— У нее связей много. Лида меценатка, ее все знают и уважают, – мы почти бежали к парковке, Горин так и не отпустил мою руку. — Она за пару дней вернет нам Марьяну! Так что, Тань…

Леша неожиданно остановился, поймал меня, и снова прижал к себе.

— Все наладится, – прошептал Горин, чуть склонился, и поцеловал меня.

Леша привез меня в самый обычный отель. Я ожидала чего-то роскошного, пятизвездочного, элитного. Хотя, нет, вру. Я вообще ничего не ожидала. Как в тумане позволила усадить себя в машину, и привезти сюда. И то и дело притрагивалась к припухшим губам, улыбаясь, как дурочка.

Мы с Гориным целовались и до этого. На нашей «свадьбе» он не церемонился, но тогда все было по-другому. В этот раз поцелуй был… да, он был именно таким, о котором я мечтала. Напористым, и нежным; интимным и горячим; романтичным, и плотским.

И хоть я нашла в себе силы отстранить Лешу, но до сих пор чувствую его губы на своих.

И это… восхитительно, но черта с два я еще хоть раз это допущу! Он-то наиграется, и бросит, а я не хочу боли. Так что сожми кулачки, Пчелка, и выбрось глупости из головы!

— А почему ты сразу к тете не обратился насчет Марьяны? – спросила, когда мы поднимались в лифте.

— Ее в стране не было. Лида – вольная птица. На форумы мотается, на конференции. В миссиях участвует, – пожал он плечами. — Бесполезно было просить. Зато сейчас приехала, и сама предлагает помощь.

— Надеюсь, поможет, – вздохнула я. — Думаю, Марьяну нам бы отдали, но это заняло бы время. А малышку жаль, ей лучше быть дома, а не в интернате.

— А я сомневаюсь, что отдали бы, – мрачно парировал Горин. — Если бы на Марьянку претендовала еще одна семья, например, с детьми, давно женатая, не студенты, а какие-нибудь офисные работники, то выбор мог бы быть и не в нашу пользу. Но на этот случай у меня был план.

— Какой?

— Выкрасть мелкую, схватить тебя, и бежать, – ухмыльнулся Леша.

Я покачала головой. Вот вечно эти его шуточки!

— Вы же богаты? – спросила, когда мы шли по коридору отеля, застеленному красным ковром.

— Да, а что? – насторожился Горин.

— А почему твоя тетя остановилась здесь? У нее разве нет особняка за городом, и квартиры в элитном комплексе?

— Лида у нас белая ворона, отделившаяся от стаи элитных, лоснящихся, черных ворон, – хмыкнул Горин. — Она, как и все мы, была при бабках, и жила на широкую ногу долгие годы. Молодых любовников содержала, по светским тусовкам шаталась, а потом ей все это надоело. Кризис, или что-то еще случилось, но она в благотворительность ударилась. Отец выкупил ее часть бизнеса, Лида продала недвижимость, и купила обычную квартиру. И организовала благотворительный фонд. Кстати, она полтора года в Африке провела, там много детей с проблемами кожи из-за солнца. Образовывала население, объясняла, что если детей не обмазывать солнцезащитным кремом, и не прятать от солнца, то может быть рак.

— Ого, – удивилась я, и заранее прониклась к этой женщине уважением.

— Да, она крутая, – кивнул Леша довольно. — Еще есть племена в Африке, которые ужасы творили с теми, у кого витилиго. С белыми неграми, – пояснил Леша. — Тетка и туда влезла. Проблему не искоренила, конечно, но многим помогла.

— Тебе бы в мои рекламные агенты пойти, – дверь перед нами резко раскрылась, и я увидела высокую седую женщину, которая явно успела услышать то, как расхваливал ее племянник. — Лешик, ты еще сильнее вытянулся, ну и каланчой вымахал. Иди, поцелую.

Горин улыбнулся, мы вошли в комнату, и он обнял свою тетю.

Кажется, он сказал, что ей семьдесят лет, и у нее с Германом большая разница в возрасте. Это видно. Возраст Лидия не скрывает, даже волосы не красит. Морщины, пигментные пятна – все это сразу видно. Но язык не поворачивается назвать ее бабушкой. И нет, старость, это не оскорбление, но сейчас я убедилась в том, что старость – это состояние души. Эта женщина передо мной не думает о своем возрасте, живет так, как ей нравится. И горит своим делом. Оттого, наверное, Леша называет ее по имени.

— Ну, знакомь, – Лидия с любопытством взглянула на меня, и я заранее смирилась, что сейчас Леша панибратски хлопнет меня по плечу, и ляпнет что-то вроде: «Это моя Пчелка, прошу любить и жаловать».

Но я ошиблась.

Горин подошел ко мне, обнял за талию, позволив спустить ладонь всего на пару сантиметров ниже допустимого, и сказал:

— Таня, моя жена.

Кажется, Леша и сам удивился, как это прозвучало,