может заставить людей делать все, что ей захочется? — Впечатлительная Лу приложила ладони к лицу. Но я уже привыкла к такой реакции и не удивляюсь, как эрландцам не приходит в голову, что, владей в колониях кто-нибудь подобным даром, не было бы никаких колоний.

— Нет, убеждение действует только в тех вопросах, в которых человек колеблется, — сказала я и повернулась ко входу, где уже стояла успевшая переодеться в зеленое платье Лилия. На ее голове сверкала массивная диадема, учитывая миниатюрность владелицы, более похожая на корону. В уши гесса Северин вдела соответствующие серьги с зелеными камнями.

— Мама! — негодующе воскликнула Лу.

— А что «мама»? Может быть, это мой последний шанс примерить эти драгоценности! Не жадничай, все равно они когда-нибудь перейдут к новой хозяйке замка, не так ли, Мая? — И гесса Северин подмигнула мне самым фривольным образом.

— Надеюсь, — совершенно искренне сказала я, мысленно прибавив: «И надеюсь, она успеет их надеть». — Вы позволите посмотреть поближе?

Лилия нехотя сняла диадему, вновь подмигнув сначала мне, а затем Ролану. Я проигнорировала этот ее намек, взяла украшение и повернула камнями от себя.

На золотой, не слишком искусно выделанной поверхности действительно был выгравирован небольшой знак: раскрытая рука с сомкнутыми пальцами и спиралью на ладони. Мне не надо было звать Гусму, чтобы понять, что это вовсе не клеймо ювелира, а символ княжеского рода.

Такие ладони я видела на воротах нескольких домов в Старом городе в Елизваре.

— Что с вами, дорогая? Вы стали такой серьезной! Если вам нечего надеть на праздник Лу, возьмите что-нибудь из моих украшений, — моментально предложила Лилия, и я подумала, что ценить в людях надо нечто большее, чем хорошие манеры. Такую отзывчивость, например.

Пришлось рассказать, где я уже видела такие знаки, и получить очередной подозрительный взгляд от Лу.

— Ты пытаешься разгадать тайну нашего проклятия! — воскликнула она. — Без меня!

Уж чего-чего, а такого обвинения я не ожидала.

— О-хо-хо, как интересно! — захлопала в ладони Лилия. — Можно и мне присоединиться? А то в замке невыносимо скучно!

— Рад, что вы нашли себе развлечение, — едко заметил Ролан и покинул гостиную, оставив нас в довольно неприятной атмосфере, которая, как ни прискорбно будет мне в этом признаваться, продержалась недолго.

Осаждаемая вопросами Лу и ее матери, я вынуждена была рассказать все свои маленькие открытия, которыми располагала. А в ответ получила лишь сведения о том, что старинную диадему и серьги надевали все гессы Северин, кто умудрялся до этого дожить. Чаще, конечно, вторые жены. И нет, диадема никогда не использовалась как свадебное украшение. Почему? Просто потому, что слишком груба для невесты.

Пожалуй, на этом все.

Меня не покидает ощущение, что я ухватилась за ниточку, но вместо того, чтобы распутать клубок, лишь сильнее затягиваю узел на том конце.

Нора, ты же знаешь, я никогда не была умелой рукодельницей…

Осталось объяснить это крестной, которая во время моего отсутствия решила, что работа иглой удержит меня на месте, и предложила несколько своих старых платьев на выбор, чтобы ко дню бала я смогла соорудить себе приличный наряд.

Мне стоило огромных усилий не рассмеяться. Но как уже говорилось, отзывчивость надо ценить, поэтому я выбрала одно, но вместо кропотливой работы пишу тебе письмо. В конце концов, до бала несколько дней, будет не так уж удивительно, если я не успею завершить платье, к примеру неудачно порезав палец.

Осталось только понять, какой из десять мне нравится меньше всего.

Худшая в мире швея и, надеюсь, не совсем безнадежная сыщица,

Августина

Письмо 13

Дорогая Нора, пишу тебе из замка Северинов. Ты удивишься, но в этот раз я здесь не для того, чтобы гоняться за призраками прошлого, и даже не ради очередной дуэли.

Сегодня, в первый день осени, мы празднуем восемнадцатилетие Лу. В прошлый наш визит Гусме удалось провести «внушительную» работу со слугами, поэтому, хотя мы завершили только первую половину, я уже могу сказать, что праздник удался.

Как же удался, возразишь ты, если у тебя есть время на письма?

Очень просто: прием в саду закончен и гостям предоставили несколько часов в специально отведенных покоях для отдыха и смены одежды перед балом. Ну не чудно ли?!

Я, конечно, слишком возбуждена, чтобы спать, поэтому взялась за перо. А вот Лу, которая приютила меня в своей спальне, уже полчаса ворочается с боку на бок в надежде обрести цветущий вид перед главным выходом.

Пока что это секрет, но если ей все же удастся задремать, то я обязательно стяну с ноги эти ужасные ограничители и сделаю имениннице маленький подарок — тот самый цветущий и отдохнувший вид, которого она добивается. Считаю, что у каждой в такой день должна быть своя фея, чтобы сотворить небольшое чудо.

Моей феей была ты! И спасибо тебе за это! Не знаю, случился бы два года назад мой праздник без твоей поддержки. Учитывая слабеющую день ото дня маму, наверное, нет.

Но не хочу о грустном.

Поляна перед замком сегодня выглядела чудесно, столько цветов в одном месте я еще не видела никогда. Погода стояла прекрасная, а длинные светлые тенты защищали гостей от солнца. Легкие звуки арфы и скрипок создавали совершенно неповторимую атмосферу сказки. Столы ломились от угощений на любой, даже самый притязательный, вкус.

Лу в светло-розовом платье с венком цветов на голове сама была похожа на нежный бутон и сияла ярче всех, несмотря на то что гости, казалось, задумали соревноваться в пышности своих нарядов, а может быть, именно благодаря этому…

Все же наш колониальный обычай одеваться скромнее на восемнадцатилетие девушки кажется мне более утонченным. Ведь это день именинницы, ее представление свету, и просто неприлично своим платьем или украшениями пытаться оттянуть на себя принадлежащее ей по праву внимание.

Я же выбрала единственное свое светлое платье и лишь приколола несколько бутонов роз к груди. Вышло миленько и скромно.

Когда мы вышли из экипажа, в саду было уже полно гостей, а к Лунаре выстроилась целая очередь с поздравлениями. Она с ослепительной улыбкой благодарила всех. Рядом стояла ее мать в облаке из голубого тюля и старательно пыталась подавить зевок. На лице Ролана я прочитала непонятное выражение и все время ожидания нашей очереди пробовала его расшифровать.

Ты не поверишь, Нора, но это было что-то настолько трогательное и сентиментальное, что мое мнение о гессе Северине изменилось в