В конце концов, изрядно подрочив под холодным душем, я спустился вниз. Обычно ничем подобным я не занимаюсь. Предпочитаю находиться внутри настоящей женщины, но что поделаешь, не имея возможности воплотить свои мечты в реальность, лучшее, что я мог себе позволить — это мысли об анальном сексе с Джией во время мастурбации.

Когда я наконец возник на пороге кухни, мама уже ждала меня.

— Доброе утро, соня!

— Привет, ма, — сказал я, наливая приготовленный ею кофе.

— Я уж и не ждала, что ты когда-нибудь спустишься.

— Ага, дрых без задних ног. Давай поедим что-нибудь. Помираю от голода.

От голода по твоей заднице, Джиа.

— Я хотела подождать, пока ты спустишься, но позавтракать с тобой не смогу. Надо домой — совсем забыла, что сегодня доставят диван.

— Эх, жалко…

— Почему бы тебе не позвонить Джии? Попроси ее позавтракать с тобой. Мне нравится эта девочка.

— Ну, мам…

— А ну-ка присядь, Хитклифф.

Черт. Если мать усаживает тебя рядом и называет Хитклиффом — это всегда плохой знак. В последний раз такое произошло, когда мне было семнадцать и она сообщила, что наша собака умерла.

Однако я подтащил стул и уселся.

— Сын, ты знаешь, что я редко сую нос в твою личную жизнь.

Я взмолился, чтобы после вчерашнего дебоша с задницей все так и оставалось.

— Знаю…

— Ты никогда не рассказываешь о своих женщинах. По правде говоря, единственный раз я видела девушку, с которой ты… встречался… вылезающей посреди ночи из окна твоей спальни. Ты тогда был еще подростком.

Глаза у меня вылезли из орбит.

— Ты знала об этом?!

— Конечно. И о водичке, которую вы наливали в ликер, чтобы скрыть свое воровство, — засмеялась она, — а первое тату ты сделал в шестнадцать, но не показывал, пока не стукнуло восемнадцать. И о каждом случае, когда ты выкатывал мою машину с подъездной дорожки, чтобы «одолжить» ее на вечерок, если я запрещала являться домой поздно, тоже в курсе. Кстати, очень ценю, что ты каждый раз после этих «отлучек» наполнял бак.

— Почему же ты никогда даже не намекала насчет всего этого дерьма? — Я ошарашенно потряс головой.

— Ну это же часть взросления, дорогой. Я следила за тобой на расстоянии, чтобы убедиться, что ты не перегибаешь палку и не ввязываешься во что-нибудь слишком опасное. Но мне надо было позволить сыну жить и получать опыт самому, пока он находится под моей крышей. Если бы ты начал бузить после того, как съехал, некому было бы присмотреть за тобой. Это как дети, которые напиваются в первый раз, когда поступают в колледж. Они ведь попадают в гораздо худшие передряги, чем те ребята, которые получили свои первые уроки дома.

— Это… не знаю даже, что и сказать. Наверное, прости. За то, что притаскивал девчонок домой и вообще вел себя отвратительно.

— Не стоит, — мама улыбнулась, — я не затем рассказала все это, чтобы ты расстроился и начал извиняться. А чтобы показать, что, когда ты пытаешься скрыть что-то от меня, это далеко не всегда удается.

— Ты это к чему, мам?

Она наклонилась и похлопала меня по руке.

— У тебя чувство к Джии. А у нее к тебе. Сильное чувство.

Я запустил пальцы в волосы.

— Она не обычная потас… — я вовремя осекся, — она не из тех, с кем можно провести время и забыть об этом, не причинив ей боль, мам.

— Так зачем же тебе уходить и причинять ей боль?

Я хотел ответить, но сказать было нечего.

— Милый мой мальчик, иногда мысль о том, что все будет плохо, отнимает у нас прекрасные дары, которые посылает жизнь.

Моя мать не из тех людей, которые раздают советы направо и налево. Лучшему, что есть во мне, я научился, наблюдая за ее поступками, за тем, как она себя ведет. Так что несколько минут я обдумывал мамины слова. Я хотел быть с Джией, но не так, как это обычно бывало с другими женщинами: ужин и пара часов в постели. Я хотел находиться рядом, разговаривать с ней. Хотел отвести Джию к матери, увидеть, как загорятся ее глаза, когда она впервые увидит картины. И конечно, я был на грани помешательства от желания быть внутри нее — и не просто кончить. Я отчаянно желал заполнить собой все отверстия этой проклятой женщины. Всего несколько дней назад я хотел трахнуть ее в припухлый ротик. А как раз вчера был день задницы. Так почему же я не давал нам шанс быть вместе?

На это был только один ответ. И он мне очень не понравился.

Черт возьми, я боюсь!

Придя к этому неутешительному выводу, я взглянул на маму, которая спокойненько сидела и попивала свой чай, ожидая, пока я очнусь. Изучающе посмотрев на меня, она заговорила снова:

— Если боишься влюбиться в кого-то, то это значит, что ты готов, милый мой.

А я-то все эти годы был уверен, что так ловко скрываю от матери все свои делишки. Я снова встряхнул головой.

— Ты всегда была таким философом, а я и не замечал.

— Знаешь, самые заядлые философы тоже влюбляются, — засмеялась мама.

Эти слова больно задели меня. Конечно, я знал, что отец повел себя с ней как последняя скотина, но никогда по-настоящему не задавался вопросом, почему, пока я не вырос, у мамы не было бойфренда. Что за черт… это был странный разговор.

— Почему ты никогда не ходила на свидания, когда я был маленький?

— Я по-настоящему любила твоего отца, — вздохнула она, — тогда он не был таким, как сейчас. По крайней мере, не показывал худшие стороны своего характера. Или я не хотела их видеть. Когда узнала, что он женат, была просто ошеломлена. Тогда он и показал свое истинное лицо… Выздоравливала я долго, к тому же была слишком занята воспитанием своего прекрасного сына… работой… живописью. Вернее, делами я оправдывала свое нежелание впускать кого-то в свою жизнь. Возможно, ты не захочешь услышать это, но… я не вела такую уж целомудренную жизнь, хотя ты никогда не видел мужчин, с которыми я встречалась.

— Ты права. Определенно не хочу ничего такого слышать.

— Мой взгляд на отношения был ненамного лучше твоего, — мама улыбнулась, — поэтому мне так ясно, что с тобой происходит. Это так похоже на жизнь, которую я вела долгие годы.

— И вот ты даешь мне советы. Хотя сама их не придерживаешься.

Тут мама встала и, прежде чем сесть обратно, поставила кружку в раковину.

— По правде говоря, я последовала своему совету. Встретила кое-кого.

Мои брови подпрыгнули сами собой. Все это было как-то странно.

— О, неужели?

— Его зовут Джефф. Он куратор арт-галереи. Мы уже почти год как вместе.

— Целый год? Почему ты ни разу даже не упомянула о нем? И не познакомила нас?