У меня было чуть больше пятиста у. е и три пары, первая из которых трахалась, как автралийские кролики, вторая гуляла по паркам и набережным, не в силах взяться за руки, а третья носилась по крышам домов, стадионам и трахалась в кустах и каких-то общепитовских туалетах. Какой-то дурдом на экране! При этом я уже третьи сутки мало и плохо спала и только и делала, что пыталась сообразить, на каком событии вообще тут можно заработать.

Предсказуемый Евген с мизерными коэффициентами, практически бесставочный Борис или робкий тормоз Анатолий, на которого ставить уже было откровенно ссыкотно — я слила на нём не меньше ста пятидесяти у.е.

Чуть более чем за три часа до окончания второго тайма на моём счёте светилась сумма в 648 у.е. и в этот момент произошло кое-что такое в паре Анатолий и Мария, что я забыла про обе другие пары и сосредоточила всё внимание на "важном собственнике бизнеса и бедной провинциалке из Волгограда".

Я не понимала, что она в нём нашла, но он совершенно точно ей нравился. И вот, случилось наконец так, что она, привезя его на своём "Порше"-кабриолете в трёхэтажный особняк, укрытый от посторонних глаз обилием высоких сосен и берёз, налила ему виски на первом этаже, а сама поднялась по лестнице на второй этаж, где принялась переодеваться. И судя по тому белому кружевному белью, которое она набросала на кровать, она собиралась его так или иначе соблазнить.

Анатолий стоял у стены меж двух окон и рассматривал под стеклом коллекцию старинных российских монет. Ссутулившись он приблизился к стеклу лицом, отчего оно немного запотело, и явно заинтересованный какой-то монетой или несколькими, даже не услышал, как к нему, спустившись по лестнице сошла в японском шёлковом халатике Мария.

— Крышку можно поднять, — мягко сказала она. — Если хочешь, возьми их в руки и посмотри поближе.

Анатолий резко выпрямился и обернулся на её голос. Вид у него был такой, будто его застали за чем-то постыдным. Смутившись, он потёр нос и, глядя куда-то в сторону, пробормотал еле слышно:

— Да не… Я так…

— Ну, как хочешь, — сказала Мария и прошла к барному столику на котором стоял бокал с недопитым алкоголем — А чего ты виски не пьёшь?

— Да я пью… — тихо сказал Анатолий.

— Ты чего так стесняешься-то? — спросила Мария. — Расслабься.

Она подошла к нему и положила ладони ему на плечи, отчего он вздрогнул.

— Хочешь, я тебе массаж сделаю? — проворковала она.

Анатолий, чуть поведя плечами, отошёл в сторону и сказал:

— А может поедим чего-нибудь?

Ставки в таблице бешено сменяли друг дружку. Коэффициенты на некоторые были просто огромными!

— Ты зачем выбрал претендовать на статус Плейбоя, твою мать? — схватившись за голову, простонала я. — Плэйбой, блин…

Я реально злилась. Потерять на этом дядьке более ста пятидесяти тысяч рублей только потому, что он в общении с Машей напоминал по поведению больше гомосексуалиста, чем гетеросексуала, было очень обидно. А в связи с молчанием Люси и подходящим к концу игровым таймом я уже конкретно разнервничалась. С другой стороны я сама его выбрала, да и не был он обязан соответствовать моим представлениям о мужской решительности. Просто он уже реально подбешивал — Маша разве что не разделась ещё перед ним, а он всё типа не знал, как себя вести. Причём я понимала, что она ему очень нравится — но в том-то и прикол, что нравься она ему меньше, он бы, наверное, так сильно не робел. И вообще — зря она ему рассказала правду о своём статусе и финансовом положении — он после этого вообще стал напоминать испуганного суслика. Все остатки былой важности — как ветром сдуло.

Мария протянула ему бокал и её незастёгнутый сверху халатик чуть распахнулся, обнажив полушария её грудей, спрятанных под бюстгальтером. Анатолий нырнул взглядом в раскрывшийся вырез и облизал губы.

Жалко я толком не видела её лица — на первом этаже были установлены три камеры, но две из них показывали её сзади, а одна сверху и она не передавала мимику Марии. С её же линз был виден только чуть возбуждённый, очень смущённый и даже несколько перепуганный Анатолий.

— Будешь ещё? — спросила она.

— Давай, — пожав плечами, ответил он. — Слушай, а водка есть у тебя? Может водочки?

— Водки нету, — извиняющимся тоном произнесла она, — но есть текила. Будешь текилу? Она хорошая. Я сейчас сделаю.

— Давай, — кивнул Анатолий.

Что в его взгляде настроило меня на более позитивный лад. Видимо, решившись нажраться, он решился и на более близкий контакт с Машей, а это означало, что мою плачевную ситуацию в плане претендования на Билет на Бал, возможно было значительно улучшить — коэффициенты на события, в которых Анатолий так или иначе переставал вести себя, как закомплексованный подросток — были действительно высокими.

— Хочешь, пиццу закажем? Или суши? Ещё у меня овощей полно — я могу салатик сделать. Йогурты ещё есть, — говорила Мария, стоя у открытого холодильника. — А могу приготовить что-нибудь поосновательней, только подождать нужно будет.

— А колбаса есть у тебя? Бутеры можно сделать.

Я закатила глаза и медленно выдохнула сквозь сомкнутые губы. Затем отпила остывшего чаю с лимоном из чашки, вернула её на тумбочку и поудобнее устроилась в кресле, положив ноутбук на колени.

Колбасы у Марии не нашлось. Она сделала Анатолию три бутерброда с красной икрой и он, слопав их, уселся в кресло-мешок, набитый шариками и уставился перед собой. О чём он думал — я совершенно не понимала. Его мимика не выражала ничего кроме смущения и на Марию он смотреть избегал. А она не терялась. Принесла текилу с солью и лимоном, включила музыкальный канал, сделала звук погромче, по-турецки уселась на ковёр перед Анатолием, опрокинула залпом один шот, встала и принялась танцевать стриптиз.

Делала она это настолько грациозно и сексуально, что интересно стало даже мне. Я поймала себя на мысли, что очень хочу увидеть её обнажённой. Музыка была под стать — сексуальный ритм, нежный женский вокал с лёгкой хрипотцой — всё работало на соблазнение Анатолия. И судя по появившемуся блеску в его глазах, сочетание танца раздевающейся красивой девушки и ударившего в голову алкоголя — действовало на него так, как Марии и хотелось. И вот — первая активность со стороны Анатолия: когда она, с поднятыми к потолку переплетёнными руками, покачивая бёдрами, чуть кружась танцевала перед ним с обнажённой грудью — соски её торчали так, что это возбуждало уже даже меня, потому что вся она