или студенты) в рамках официальной советской системы. В то же время в масштабах всей советской экономики роль теневой экономики все же не была столь значимой.

Во всяком случае, в доступных документах и комплексах воспоминаний вся сфера теневой экономики в целом практически никогда не является предметом рефлексии, хотя во второй половине 1970-х в аппарате ЦК КПСС на различных совещаниях среднего уровня (в рамках отделов) относительно регулярно оглашалась связанная с ней информация. Профильные ведомства (МВД и прокуратура СССР прежде всего) признавали рост подобной экономической активности, однако пока можно предположить, что на уровне выше секретариата ЦК эти проблемы после 1965 года не рассматривались. Тем более не рассматривались как комплексные, а не как отдельные проблемы в рамках конкретной отрасли.

Криминальные практики в сфере торговли и общественного питания

Куда более распространенными, прямо можно сказать, повседневными и оттого тревожащими партийных и государственных чиновников были криминальные практики советской торговли и сферы услуг. Продажа любых товаров населению и оказание услуг тоже были средством дополнительных криминальных заработков для всех работников данных сфер. Были особенно распространены такие практики, как:

— продажа товаров «из-под прилавка» (то есть с наценкой, идущей в карман продавца) тем, кто мог заплатить за них больше, и сокрытие товара от основной массы покупателей, в том числе продажа места в начале очереди на покупку дефицитного товара (например, автомобилей[297]);

— «пересортица» (то есть продажа более дешевых товаров под видом более дорогих или подмешивание более дешевого товара в дорогой);

— «недовес» или «обвес» (то есть манипуляции с весами в условиях, когда подавляющее большинство продовольственных товаров реализовывалось не в заводской индивидуальной упаковке, а путем «завешивания» продавцом товара, поступившего в крупной заводской таре или без нее)[298];

— «недолив» (как в сфере общественного питания, так и в торговле — наполнение стеклянной посуды жидкостью (как правило, алкоголем, квасом, соком, молочными продуктами) в объеме меньше оплаченного);

— «разбодяживание», то есть разбавление продаваемых жидкостей (алкоголя, безалкогольных напитков, бензина) водой или более дешевыми аналогами[299];

— другие формы утяжеления реальной массы товара за счет воды или посторонних веществ (например, крупы и мука ставились рядом с открытой емкостью с водой и приобретали лишний вес);

— «обсчет» (популярные в торговле и особенно в сфере общественного питания и услуг манипуляции с цифрами[300]);

— «списание» товаров по причине порчи, несмотря на их реальную продажу (например, продажа упаковок яиц битых и небитых и списание всех как битых);

— оказание «левых» услуг в сфере сервиса (то есть, например, невыдача билетов части промежуточных пассажиров на междугородних автобусных маршрутах и присвоение заплаченных ими денег водителем или пропуск клиентов в ресторан или регистрация в гостиницу при декларируемом «отсутствии мест» или отсутствии прав у посетителя на пользование специализированными услугами[301]);

— прямой обман покупателя и потребителя (например, установка ему на домашний прибор детали как «новой», хотя она была использована предыдущим клиентом и у него заменена на реально новую);

— получение имущества или услуг в порядке обмена на свой ресурс (одна из возможных трактовок «блата», хотя и подпадающая под статью ст. 173 УК РСФСР (УК РСФСР 1960 года) — «Получение должностным лицом… в каком бы то ни было виде взятки за выполнение или невыполнение в интересах дающего взятку какого-либо действия…»[302]).

Ситуации в этом отношении были настолько стандартные, что советская массовая культура ежегодно производила массу литературной и кинопродукции, посвященной этим явлениям, сатирические и юридические издания — журналы «Крокодил», «Перец», «Человек и закон» или киножурнал «Фитиль» — бесконечно обсуждали конкретные случаи махинаций[303]. Однако ситуация лишь ухудшалась.

В отличие от сталинского периода всем этим людям фактически не грозило никакое серьезное наказание за подобные преступления. Их непосредственное начальство, как правило, с пониманием относилась к этому, поскольку получало часть украденного или зарабатывало в результате собственных криминальных схем еще больше. Или же оно просто не видело иных способов удержания работников в условиях всеобщего дефицита и весьма низких зарплат в наиболее криминализованных сферах. Особенно это касалось аграрного производства и переработки сельхозпродукции, легкой промышленности, торговли, общественного питания и бытового обслуживания населения. Зарплаты там составляли примерно 30–50 % от заработков в сфере тяжелой индустрии и машиностроении. Уволить пойманного на воровстве сотрудника было несложно, отправить в тюрьму — куда сложнее, тем более что на репутацию руководителя и предприятия после этого «падала тень» со стороны вышестоящих органов. И, разумеется, куда сложнее, чем «не замечать» и «мириться», было найти нового сотрудника, равного по профессионализму, без криминальных пятен в биографии и тем более не готового компенсировать низкую зарплату воровством и махинациями.

В качестве характерного примера можно привести историю семейной пары Хаима и Сони Гольденберг, руководивших «кустами» из нескольких предприятий во Львове в 1960–1981 годах. Хаим руководил двумя наиболее популярными кафе-морожеными в центре, Соня — двумя гастрономами и наиболее известным в городе баром, который был построен в 1976 году по ее инициативе и под ее руководством. Хаим получал основную прибыль от того, что его работники не докладывали и недоливали в молочные коктейли треть полагающегося мороженого и сиропа и делали из них дополнительные теневые коктейли. Половина прибыли от них (после оплаты молока, которое составляло основную часть коктейлей) шла Хаиму, половина оставалась у сотрудников. Следствие в начале 1980-х насчитало, что за 1977–1980 годы только в одном из двух кафе было продано 4,4 миллиона легальных коктейлей по 11 копеек. Таким образом, нелегальных коктейлей должно было быть продано порядка 1,5 миллионов.

Кроме того, Хаим получал от работников ежемесячный взнос в несколько рублей — фактически за право работать (он называл это впоследствии сборами на мелкий ремонт), а также по его указаниям посетителям недоливался алкоголь и сок. К тому же часть этого сока была теневой, то есть он был где-то украден или нелегально произведен, поставлялся в кафе по низкой цене, но продавался по высокой, с «ресторанной наценкой», а государству предоставлялась фальсифицированная отчетность о перевыполнении плана, по которой работникам еще и выплачивались дополнительные премии.

Следствие в итоге насчитало Хаиму присвоение за 1966–1980 годы 177 тыс. рублей и не менее 189 тыс. рублей взяток (из которых суд счел доказанными 12 тыс.). Работники присвоили, по мнению следствия, от 4 до 22 тыс. рублей. В баре, которым заведовала Соня, реализовалась продукция (алкоголь, сигареты, продукты), формально продаваемая в гастрономах, но уже по расценкам заведений общественного питания и даже с дополнительной уже исключительно теневой наценкой (как импортные сигареты). Алкогольные напитки либо недоливались, либо вместо дорогих компонентов подмешивались дешевые. Кроме того, в баре проводились закрытые