Он, однако, игнорировал мои контробвинения и предупредил:

– Отныне давайте без шуточек.

– Вы и правда дерьмо, Дейли. Со знаком качества. Выстави я вас на конкурсе по дерьмовости, мог бы сорвать главный приз.

– Джентльмены, умоляю! – Дада вскинул руки, чтобы прервать поток моего краснобайства. – Давайте будем друзьями. Еще по стаканчику виски, а потом Гарри организует интересующее нас турне. – Он до краев наполнил тамблеры, но выпил не сразу. – Пожалуй, надо предупредить вас, Гарри, что мне не нравятся бурные воды. Мне от них нехорошо. Если заведете меня в бурные воды, я очень-очень рассержусь. Мы поняли друг друга?

– Ради вас я велю бурным водам утихомириться, – заверил его я, и он торжественно кивнул, словно не ожидал от меня подвигов скромнее.

Заря красавицей вставала с океанской тахты в мягких бежевых тонах перламутрового света, пронизанного стренгами облаков – точь-в-точь растрепанных поутру локонов, выбеленных ранним солнцем.

Мы споро двигались на север, держась спокойных прибрежных вод. По порядку следования «Танцующая» оказалась в авангарде и резво шла вперед закусившей удила породистой кобылкой, а в полумиле за кормой, надрывая «эллисоны» в попытке не отстать, тащился неуклюжий патрульный катер. Мы направлялись к Дедам и Артиллерийскому рифу.

Я единолично правил «Танцующей», стоя на штурманском мостике у штурвала, а за спиной у меня расположились Питер Дейли и вооруженный матрос Сулеймана Дады.

В каюте под нами Чабби и Анджело по-прежнему сидели на скамье, а трое охранников с автоматами следили за тем, чтобы мои товарищи не двигались с места.

В разграбленном камбузе не осталось припасов, а посему никто не завтракал и даже не пил кофе.

Когда нас захватили в плен, меня обуяло парализующее отчаяние, но теперь оно отступило, и я лихорадочно искал выход из лабиринта нынешней ловушки.

Я понимал, что, если показать Дейли и Сулейману Даде пролом в Артиллерийском рифе, они или обследуют его и ничего не найдут – что скорее всего, ведь что бы ни поднял там Джимми, теперь этот предмет покоился в брезентовом свертке у острова Большой Чайки, – или, наоборот, обнаружат что-то новенькое. В обоих случаях меня ждут неприятности: в первом Дейли с превеликим удовольствием подключит меня к электросистеме, чтобы я разговорился, а во втором мое присутствие сделается избыточным, и человек десять бравых матросов готовы будут драться между собой за почетную роль палача. Мне не очень понравилось упоминание о мотыжных черенках: казнь обещала быть весьма неприглядной.

Но шансы на побег казались призрачными. Хотя патрульный катер находился в полумиле от нас, его трехфунтовка держала «Танцующую» на прочном поводке. К тому же на борту у нас оставался Дейли с четырьмя делегатами от банды головорезов Дады.

Я закурил первую за день чируту, и сигара оказала на меня самое чудотворное действие. Почти сразу я увидел игольное ушко света в конце длинного и сумрачного тоннеля. Подумал на эту тему чуть дольше, легонько попыхивая дымом черного табака, и пришел к выводу, что попробовать стоит. Но для начала надо переговорить с Чабби.

– Дейли, – бросил я через плечо. – Ведите сюда Чабби, пусть встанет у штурвала. Мне надо вниз.

– Зачем? – с подозрением осведомился он. – Что вы собираетесь там делать?

– Скажем так: то, что обычно делаю каждое утро, и никто другой не способен сделать это вместо меня. Если заставите объяснять, я покраснею.

– Вам бы, Флетчер, на сцене паясничать. Ваши хохмы меня доконают.

– Хм, а это мысль.

Он велел матросу привести из каюты Чабби и занял мое место у штурвала.

– Никуда не уходите. Позже мне надо будет с вами поговорить, – тихо сказал я уголком рта и спустился в кокпит. Когда вошел в каюту, Анджело слегка просветлел и даже одарил меня вполне приличной версией старой доброй прожекторной улыбки, но трое охранников – им, по всей видимости, было скучно – нацелили на меня автоматы с таким энтузиазмом, что я в спешке вскинул руки: «Спокойно, парни, спокойно» – и бочком прошел мимо них по трапу. Двое, однако, следовали за мной до гальюна с таким видом, словно собираются войти в него и составить мне компанию.

– Джентльмены, – возразил я, – если продолжите направлять на меня эти ваши штуковины в следующие несколько критических мгновений, то, наверное, станете изобретателями революционного средства от запора. – Они непонимающе косились на меня, а я, крепко закрывая дверь, добавил: – Вы же не хотите, чтобы вам дали за это Нобелевскую премию?

Когда я снова открыл дверь, они стояли в тех же позах, словно ни разу не шевельнулись. Заговорщицким жестом я поманил их за собой. На лицах матросов вспыхнул интерес, и я проводил обоих в капитанскую каюту, где под широкой двуспальной койкой имелся тайник, на создание которого я потратил не один десяток часов. Размером с гроб, но с вентиляцией. Достаточно большой, чтобы в нем мог вытянуться человек. Когда во время ночных заплывов я перевозил людей, тайник служил укрытием на случай обыска, а в другое время я складывал в него ценные, запрещенные или опасные грузы. В настоящий же момент здесь хранились пять сотен автоматных патронов, деревянный ящик ручных гранат и две коробки шотландского виски «Чивас Ригал».

С восхищенными возгласами оба матроса закинули автоматы на плечи и выволокли из тайника коробки с «Чивасом». Обо мне позабыли, поэтому я ускользнул из каюты и вернулся на мостик, где встал рядом с Чабби, но не спешил перенимать у него штурвал.

– Долго вы, – проворчал Дейли.

– Люблю растянуть удовольствие, – объяснил я, а он, потеряв ко мне интерес, отошел к заднему релингу и стал смотреть на идущий в кильватере патрульный катер.

– Чабби, – шепнул я, – Артиллерийский пролом. Ты как-то говорил, что между островом и рифом есть проход.

– Во время прилива, на вельботе, для умелого человека с крепкими нервами, – согласился он. – Я ходил там, когда был безмозглым ребенком.

– Через три часа прилив. Сумею провести там «Танцующую»? – спросил я.

– Господи! – молвил Чабби, изменившись в лице, повернулся и с недоверием уставился на меня.

– Сумею? – шепотом настаивал я.

Он громко цыкнул зубом, посмотрел на небо и потер щетинистый подбородок. Пришел к какому-то выводу и сплюнул за борт.

– Ты, Гарри, сумеешь. Но только ты. Из всех, кого я знаю.

– Говори маршрут, Чабби, и побыстрее.

– Давно это было, но… – И он в общих чертах описал полоску воды между рифом и островом. – Там три излучины: налево, направо и опять налево, а потом