и на назначения на случай особых событий. Уже предвижу, что королю придется устроить по крайней мере одно роскошное мероприятие – возможно, ужин, – чтобы подчеркнуть свое положение в глазах Имоджен. Для этого понадобится убедительный штат слуг-людей, имеющих опыт обслуживания на подобных вечерах. Для остального подойдет и нынешняя прислуга короля.

– О, ты еще здесь, – раздается грубый голос короля.

Я поворачиваюсь и вижу его в дверях.

– Могу уйти, – говорю я и собираюсь встать из-за письменного стола.

Он небрежно отмахивается и направляется к своему креслу у камина. Устраивается в нем, склоняет голову набок и подпирает ее кулаком, как до этого делал, усевшись на стул в моей комнате. Прядь спутанных волос падает ему на глаза, но он и не думает ее убирать, просто смотрит на пламя, пляшущее в камине.

Я гляжу на его позу, и он кажется мне таким древним, таким уставшим, что мне не удается избавиться от одной мысли… Этот план безумен? Есть ли в мире хоть что-нибудь, способное сделать это создание для Имоджен Коулман желанным?

«Его трон», – напоминаю себе. Пока у него есть королевство и деньги, ему необязательно быть красивым, нежным или добрым. Имоджен все устроит, уж я-то знаю. Но хватит ли этого, чтобы убедить ее пожертвовать своим ценнейшим сокровищем и снять его проклятие?

Я качаю головой. Сейчас переживать нужно не об этом. Кроме того, даже если мой великий план не увенчается успехом, и проклятие короля не спадет, я намерена извлечь выгоду из этой сделки, останется ли он в живых или умрет.

Кстати…

Откладываю список в сторону и возвращаюсь к бухгалтерским книгам. Подсчитываю затраты на предлагаемые мной жилищные улучшения, приличный гардероб для короля и персонал. Сумма получается лишь примерная, но даже если бы я ее удвоила или утроила, вряд ли такие деньги приблизили бы короля к разорению. Я стискиваю зубы, сожалея, что не потребовала жалованье и вознаграждение за совершение сделки побольше. И он еще смел жаловаться на сумму в двадцать тысяч кварцевых камешков, когда его состояние измеряется в миллионах?!

Качнув головой, отваживаюсь посмотреть на королевское кресло. Обнаружив, что король не сводит с меня глаз, чувствую, как сердце подскакивает к горлу, а он даже не вздрагивает, когда мы встречаемся взглядами. Щеки тут же краснеют, учащается пульс, и я захлопываю бухгалтерскую книгу.

– Тебе не следует так пялиться на женщину.

Он моргает несколько раз.

– Я не пялился.

– Пялился.

Разрывая зрительный контакт, он отворачивается лицом к огню.

– Ох, и как же мне тогда смотреть на женщину?

– Не так, будто она добыча. – Делаю глубокие вдохи и выдохи, желая успокоить нервы и замедлить пульс. – Я бы сказала, что ты отпугнешь дражайшую Имоджен, вот только она не дражайшая, и мужское внимание едва ли выбьет ее из колеи. Возможно, твой пристальный взгляд ей даже польстит, но вот мне – нет. Как-то это… по-звериному.

Он ерзает в кресле и бормочет себе под нос:

– Холодная женщина. Не смотрел я на тебя, как на добычу.

Вернув себе самообладание, я заявляю:

– С этого момента предлагаю тебе смотреть на женщину двумя способами, в зависимости от того, каким ты хочешь казаться.

– Казаться?

– Да. Представь, что носишь маску. Ты же притворялся, что спасаешь меня, потом прикидывался раненым, а рядом с мисс Коулман придется делать вид, что ты джентльмен. И чтобы выглядело это убедительно, нужно создать образ. Личину, в которой ты хочешь перед ней предстать.

– Вроде чар?

Я вдруг цепенею. Я слышала о чарах фейри, но никогда не задумывалась, реальны ли они.

– Полагаю, да, что-то вроде чар. Думается мне, без магии ты не можешь наколдовать себе соблазнительный облик?

– Не могу. – Он качает головой.

Меня одолевает любопытство, и хочется спросить, на что это похоже, как наваждение создается, как применяется. Но замечаю на лице короля скорбное выражение и быстро возвращаюсь к предыдущей теме:

– Что касается твоей маски, предлагаю выбрать из двух вариантов: либо повеса, либо джентльмен-стоик.

– Что, черт возьми, еще за повеса?

– Это… ну… – Я замолкаю и вспоминаю любимые романы. На ум приходит «Гувернантка и повеса». – Повеса – это мужчина, способный быть дерзким, смелым и обаятельным. Порой грубоватым, а в том, что касается манер, любит ходить по краю. Ему не чужда настойчивость, и он может переступать границы приличий. Думаю, во многих отношениях тебе близок именно этот вариант. Однако повеса должен уметь остроумно шутить, флиртовать и очаровывать, ведя беседы…

Король резко поворачивается ко мне лицом:

– Хочешь сказать, что я безмозглый и лишен очарования?

Я заливаюсь краской, слишком поздно осознав свое оскорбление. И знаю, что мне следует извиниться, но вместо этого от возмущения в его голосе возникает желание рассмеяться. Поджимая губы, я подавляю улыбку и качаю головой:

– Ничего такого я сказать не хочу. Просто предполагаю, что тебе может не понравиться использовать свое обаяние на… уродливом человечишке.

Он выпрямляет спину.

– Чтоб ты знала, я великолепный актер.

– Да, я видела, – отвечаю безэмоционально. – В общем, предлагаю подумать над вариантом джентльмена-стоика. Его преимущество в том, что он тихий и отчужденный, говорит лишь тогда, когда сам этого хочет, и производит впечатление уверенного и недосягаемого человека. Имоджен понравится завоевывать такого мужчину, а ты сможешь… продолжать вести себя привычным образом.

– Это как же?

– Что ж, минуту назад ты молча размышлял у камина, а это вполне в духе джентльмена-стоика. Однако в присутствии нашей цели тебе придется сохранять самообладание. И чтобы справиться с этой задачей, нужно будет вести себя куда приличнее.

Он закатывает глаза и снова поворачивается к огню.

– Приличия, чтоб их.

Я поднимаюсь из-за стола и медленно, слегка неуверенно, направляюсь к его креслу, стараясь говорить ровно и со знанием дела:

– Еще тебе нужно сделать стрижку и подобрать гардероб.

Он подрывается с кресла и, опираясь на посох, смотрит мне прямо в лицо.

– Ты не отнимешь мои волосы.

Мгновение я молчу и складываю руки на груди.

– Если мы хотим, чтобы ты казался желанным неблагим королем Зимнего королевства с точки зрения человека, выглядеть придется соответствующе.

Он делает шаг вперед, и в его широко распахнутых глазах плещется нечто, похожее на… страх.

– Ты не станешь представлять меня ей как неблагого короля Зимнего королевства. Да вообще как любого короля!

– Это в сделку не входило.

– Теперь входит. Либо ты дашь мне обещание, либо я прикончу тебя прямо сейчас. Никто не должен узнать, что я король.

– Весь мой план строится на том, что ты будешь ухаживать за ней как король.

– Я запрещаю. – Он качает головой.

– Почему?

– Не хочу, чтобы