— Ладно, — я довольно улыбнулся и, включив фонограмму на том месте, на котором остановился, продолжил: — Мне повсюду видна Твоя кисть.

Твой резец и Твой почерк с размахом:

В детском взоре, что светел и чист,

И в цветущих на поле ромашках. Это Ты нам даруешь друзей,

Это Ты научил нас трудиться. Потому я хочу все сильней

И все чаще, усердней молиться, — следом я пропел ещё раз припев и приступил к последнему куплету: — Это Ты меня петь научил,

Потому моя песнь не смолкает.

Это Ты в меня свет Твой пролил. Он и в вечности не угасает.

Как прекрасно всё то, что Твоё,

Пред величием Твоим я немею. Это Ты мне. Спаситель, даёшь

Всё-то доброе, что я имею.

Глава 4 «Я не хочу умирать…»

Я медленно спускался по лестнице на первый этаж, в голове прокручивая песню «Как прекрасно всё то, что Твоё» и вспоминая последнюю нашу с папой репетицию. Прошла уже почти неделя с нашей с папой первой репетиции этой песни. Я даже не заметил, как пролетела целая неделя, так как всю неделю только и делал, что думал об этой песне. И вот уже была суббота, и сегодня к счастью у меня был выходной. Мы не каждую субботу учились, и сегодня я мог побыть дома и хорошенько выспаться, что я и сделал. Я спал почти до одиннадцати часов утра и всё это время родители меня не будили. У них постоянно было по два выходных, а у меня в основном был только один выходной и родители тоже хотели, чтобы я хорошо выспался.

И вот я просто в чудесном настроении спускался вниз к родителям, чтобы позавтракать. А почему у меня должно было быть плохое настроение? У меня был выходной, я выспался и у меня ещё впереди был целый день. Я мог заняться, чем только хотел и, понятное дело, у меня было хорошее настроение. Оно и не могло быть плохим.

— Всем доброе утро! — воскликнул я, пройдя на кухню, где сидели родители.

— Доброе утро, Сима, — улыбнулась мне мама. — Ну, что? Ты выспался?

— Ещё как, — с довольным выражением лица сказал я. — Уже давно так хорошо не спал. Конечно, я люблю вставать пораньше и смотреть на рассвет, но высыпаться так здорово!

— Это да, — согласился со мной папа. — Не могу не согласиться с тобой! Я тоже люблю высыпаться, но это не всегда получается. Любое утро — прекрасно, но утро, когда ты понимаешь, что выспался, наиболее прекрасно!

— Значит, теперь утро станет ещё лучше, — мама как-то загадочно улыбнулась. — У нас на завтрак… — мама выдержала паузу, чтобы немного помучить меня и выдала: — Блинчики!

— О! Я обожаю блины, — мои губы растянулись в счастливой улыбке. — А с чем блинчики? У нас же есть варенье?

— У нас есть и варенье, и сгущёнка, и сметана, — успокоила меня мама. — Можешь, есть с чем хочешь.

— Но сначала надо помолиться за еду, — папа решительно поднялся из-за стола. — Всё по порядку.

— Хорошо, — даже не собирался я спорить. — Давайте помолимся так, как мы обычно молимся в Церкви перед едой? — предложил я.

— То есть, как учат детей? — вопросительно посмотрела на меня мама.

— Ну, да. Типа того, но какая разница? — махнул я рукой. — Лично мне очень нравится эта молитва. Она и простая, и красивая и легко запоминается. Ну, давайте!

— Ну, мне она тоже нравится, — признал папа. — Почему бы и нет? Давайте. Если ты, Макси, так этого хочешь. Я ничего против этого не имею.

— Давай, Сима, начинай, — предоставила мама мне эту возможность. — Ты, скорее всего, слова знаешь лучше нас с папой.

— Хорошо, — кивнул я и начал: — Бог Отец! благослови

На столе Твой дар благой;

Он нам в пищу из любви

Подан милостью святой.

Удостой его вкусить

В подкрепленье наших сил

И Тебя благодарить,

Как Твой Дух нас научил.

— Аминь! — за меня сказал папа, и первый опустился на стул. — Теперь можно приступать к завтраку.

— Вот твоё варенье, Сима, — мама поставила на стол варенье. — И твой чай, — мама пододвинула ближе ко мне чай. — Кушай, Сима. Бери, сколько хочешь блинов, — с этими словами мама поставила на середину стола большую тарелку с огромной стопкой блинов.

— Спасибо, мама, — я тут же с радостью накинулся на блины. Я давно их не ел, и очень соскучился по ним, и теперь мне казалось, что я могу съесть с десяток блинов. Я их обильно поливал вареньем и только после этого ел, а, когда проглатывал очередной блин, делал большой глоток чая из кружки.

Мы старались всегда молиться за еду, но на завтраке такое получалось не каждый раз. И в основном это было из-за того, что мы почти всегда торопились, и поэтому зачастую родителям перед едой и после еды приходилось молиться без меня. Конечно, это было немного неправильно, потому что молиться надо было вместе, но тогда мы бы точно постоянно опаздывали, потому что я на завтрак приходил чуть позже родителей. Но в остальное время мы старались молиться перед едой и после еды, а также всегда делали это в воскресенье и в субботу, если у нас у всех были выходные, как было сегодня. Также мы часто молились утром и на ночь все вместе, но сегодня утром родители молились без меня, потому что встали уже давно, а мне пришлось молиться одному. Но в этом ничего плохого не было. Одному тоже было нормально молиться и для меня это не имело значения. Самое главное было помолиться, а одному или с кем-то неважно. Но вечерние совместные молитвы мы никогда не пропускали, и в этом у нас была стабильность. Я тоже их никогда не пропускал и только по одной причине я мог пропустить вечернюю молитву: если болел, но это была действительно важная причина.

И вот сегодня мы, как положено, помолились и теперь со спокойной душой завтракали. Я уже доедал пятый блин и был готов съесть ещё точно пару блинов. Родители же ели, не спеша, и съели только по три блина. Я первый закончил с завтраком и просто сидел за столом, допивая чай и ожидая, когда родители тоже закончат с завтраком. Ждать этого долго не пришлось.

— Вот и всё, — папа приподнялся из-за стола. — Леночка, поблагодаришь за еду?

— Конечно, — мама приступила к молитве.

Я тоже молился,