Шрифт:
Закладка:
Но, как и в случае с другими шедеврами Гауди, символизм здесь куда более многослоен. Справа от входа, между воротами и конюшней, стоит высокая кирпичная колонна с верхушкой в виде апельсинового дерева. Гауди отходит от классического мифа, в котором плоды из сада Гесперид были яблоками, и заменяет их более привычными для Средиземноморья апельсинами. Но это не ошибка и не простой каприз. Это дань уважения поэту Жасинту Вердагеру и его поэме «Атлантида», важнейшему произведению каталонской литературы конца XIX века, да еще и связанному с семьей заказчика ворот, промышленника Эусеби Гуэля. Ведь павильоны и решетка поместья важны не только из-за художественной ценности, но еще и потому, что это первый плод сотрудничества Антони Гауди и Эусеби Гуэля. Архитектора и мецената. Художника и бизнесмена. Союз изменил жизни обоих.
Летом 1878 года самым интересным и притягательным местом в мире был, несомненно, Париж. За пять лет до того, как Гауди начал работать над поместьем Гуэля, в Париже открылась невиданная по масштабам Всемирная выставка. Организаторы сумели привлечь сотни тысяч посетителей. На Марсовом поле все желающие могли наблюдать гигантскую голову статуи Свободы, которой через несколько лет предстояло отправиться в Нью-Йорк в качестве подарка от Франции правительству США. В павильонах, посвященных техническим новинкам, показывали революционные изобретения, например телефон Белла. В июне часть выставки осветили электрическими лампочками, как бы предвосхитив одну из важнейших перемен в истории человечества. Из сада Тюильри люди поднимались на аэростате на четыреста метров над землей и с высоты созерцали бурление жизни среди павильонов.
Тем летом из Парижа, казалось, можно было заглянуть в будущее, и, разумеется, Эусеби Гуэль, человек широко мыслящий, не преминул добраться на выставку из Испании. В свои тридцать два он был одним из крупнейших промышленников страны, но сегодня его фамилия известна во всем мире не столько из-за его предприятий, сколько благодаря меценатству и сотрудничеству с Гауди, которое зародилось за тысячу километров от Барселоны, на парижской Всемирной выставке.
Поводом к судьбоносной встрече стала одна из первых работ Гауди. Это была витрина перчаточного магазина Эстебана Комельи, которую молодой архитектор создал специально к парижской выставке, где ее и увидел Гуэль. Восхищенный смелым и функциональным дизайном промышленник решил непременно познакомиться с Гауди по возвращении в Барселону. Их дружба, продлившаяся сорок лет, позволила Гауди осуществить самые значительные свои проекты и обессмертила имя его мецената.
Вновь мы видим, как действует неведомая сила случайности, способная навсегда изменить жизни людей. Альфонса Муху вознес к славе заказ в неурочный час, а Гауди попал в ту среду, где смог раскрыть свой потенциал, благодаря второстепенной и незначительной, казалось бы, работе. Однако дракон был выбран стражем сада Гесперид вовсе не случайно, и не случайно он же – в металлическом обличье – стал первым результатом сотрудничества двух экстраординарных личностей.
В глубинах Эребора, в пещере под Одинокой горой, огромный дракон охранял несметные сокровища гномов. В его красноватых непробиваемых чешуйках, словно в зеркалах, отражались и играли тысячи золотых отблесков. Годами он лежал на груде драгоценностей и золотых монет, заполнявших подземный зал, и они впечатались в мягкую шкуру на его животе – везде, кроме одного маленького участка, единственного слабого места, его ахиллесовой пяты.
Многие читатели, вероятно, сразу узнали по этому описанию Смауга, одного из самых знаменитых драконов последних десятилетий, персонажа повести Джона Толкина «Хоббит», опубликованной в 1937 году. Хотя Смауг родился в воображении автора середины ХХ века, он наделен многими чертами, в течение тысячелетий делавшими драконов едва ли не главными чудовищами любой мифологии. По верному утверждению Борхеса, человеческому воображению без дракона не обойтись. В редкой культуре нет мифического создания, похожего на дракона, – возможно, из-за его связи со змеем и различными символическими значениями, которыми он обладает.
На Западе дракон, как правило, символизирует зло. Обычно он обитает в глубине земли, в пещерах (как Смауг у Толкина), а потому ассоциируется с тенью, мраком, подземными силами и хтоническими энергиями. Представая воплощением темной стороны природы, дракон зачастую изображается как помесь нескольких реальных животных, что в свою очередь может косвенно указывать на четыре основные стихии мироздания. Мы видим драконов, «составленных» из змеи (земля), крокодила (вода) и летучей мыши (воздух). Изрыгаемый пастью огонь довершает совокупность стихий в этом первозданном монстре, архетипическом чудище, существование которого было абсолютно необходимо нашим предкам.
Из всех многочисленных свойств дракона для нас особенно важно одно, поскольку им, вероятно, обладают и Ладон из мифа о Геракле, и его металлический собрат на воротах поместья Гуэля. Слово «дракон» происходит от древнегреческого δράκων, которое является производным от глагола δέρκομαι со значением «пристально смотрю». Таким образом, великолепное зрение – наиглавнейший атрибут дракона, ключевое качество, делающее этого зверя превосходным стражем. Какая фантастическая тварь справится с охраной сокровищ или дверей лучше, чем крылатый огнедышащий дракон с непробиваемой чешуей? Этим и объясняется появление Ладона в качестве противника Геракла, а также тот факт, что именно дракона Гауди назначил стеречь вход во владения своего нового доброго друга. Потому что дракон из поместья Гуэля – не что иное, как амулет.
В самом начале книги мы говорили о приапическом амулете, но для защиты дверей и порогов использовались не только подобные ему эротические образы. Чаще всего входы в жилища, города и храмы охраняются животными – таких примеров сколько угодно в любой культуре. Ведь животные с незапамятных времен символизируют природные стихии, и их образы, очевидно, обладают магической силой. Самые первые проявления того, что мы называем искусством, представляли собой как раз изображения зверей, будь то наскальные рисунки в Альтамире, Ласко и Шове или удивительный человеколев из Холенштайн-Штаделя, вырезанный из бивня мамонта примерно 40 тысяч лет назад. С развитием монументальной архитектуры и появлением дверей животные получили новую роль – стражей.
Защитниками часто становились именно монстры, фантастические существа, поскольку сила их, очевидно, превосходила силу реальных животных. Грифы, сфинксы, гарпии и химеры несут службу у входов во множество древних зданий, охраняя тайны и сокровища, спрятанные внутри. Примеров не счесть: от Большого сфинкса, стерегущего вход в пирамиду Хефрена, и крылатых быков с человеческими головами из ассирийского дворца в Дур-Шаррукине, ныне выставленных в Лувре и других музеях, до львов-хранителей в иберийской культуре. Разумеется, не обошлось и без драконов. Как монстры, объединяющие в себе сразу нескольких зверей, драконы всегда и повсюду неусыпно и зорко охраняли врата и сокровища –
