слышен, но по мере того, как дни становились короче и подбиралась зима, расстояние между бьющей артиллерией и стенами музея сокращалось. В какой-то момент началась паника, но пришлось взять себя в руки и принять решение. Опасность стремительно надвигалась, нужно было оказаться от нее как можно дальше. И они сбежали. Сбежали боги и герои мифов, блаженные, Иисусы, Святые Духи, Адамы и Евы, менины и живописцы с крестами на груди, короли верхом на горделивых скакунах, и шуты, и пьяницы, и махи одетые, и даже обнаженные, не успевшие одеться. Все сбежали.

С самого начала Гражданской войны мятежные силы генерала Франко видели одной из своих главных целей взятие Мадрида. Логично было предположить, что с падением столицы военное преимущество окажется на стороне франкистов, и уже в первые месяцы на подступах к Мадриду развернулись ожесточенные бои. Осенью 1936 года начались бомбежки. Снаряды угрожали не только военным и отдельным гражданским объектам. Они падали и рядом с историческими зданиями – например, Национальной библиотекой и музеем Прадо.

Прежде чем воздушные налеты успели нанести непоправимый урон художественному наследию страны, законное правительство Испанской Республики решило силами специальных бригад спрятать работы из Прадо и других коллекций в подвалах. А в ноябре 1936-го, когда республиканские власти уже переместились в Валенсию, самые ценные холсты были эвакуированы. С 15 ноября 1936 года по 5 февраля 1938 года не менее двадцати двух колонн закамуфлированных военных грузовиков вывезли из осажденного Мадрида в Валенсию полотна Веласкеса, Рубенса, Гойи, Тициана и многих других художников. Почти шестьсот картин и набросков уехали от запаха пороха и уничтожения навстречу относительно спокойному средиземноморскому бризу.

В Валенсии бесценный груз распределяли по двум местам: одни полотна везли в музей Патриарха в сердце старого города, другие – в ворота Серранос, которые благодаря своим огромным размерам вместили немало шедевров. Для большей безопасности под сводами ворот выстроили еще один свод, железобетонный, чтобы произведения искусства выдержали даже возможное обрушение готической конструкции. Немногие здания в мире могут похвастаться тем, что приютили, среди прочих жемчужин, «Менины» Веласкеса или «Восстание 2 мая 1808 года в Мадриде» Гойи. Одно из них – ворота Серранос.

Они надежно защищали уникальную коллекцию в течение нескольких недель, а потом картины отправились в Каталонию, затем на юг Франции и, наконец, в Женеву, откуда после войны вернулись в музей Прадо и не покидают его стен вот уже больше восьмидесяти лет.

Веками Валенсия слыла в остальной Европе местом, где всякого рода безумцы составляют привычную часть повседневной городской жизни. Репутацию гнезда умалишенных город обрел в начале XV века, через несколько лет после постройки ворот Серранос. В 1410 году в Валенсии открылась Лечебница для безгрешных, душевнобольных и юродивых, основанная монахом ордена мерседариев Жоаном Жилабертом Жофре при споспешествовании короля Мартина Арагонского и считающаяся одной из первых психиатрических больниц в Европе.

Лечебница, привлекавшая множество любопытных со всей Европы, находилась внутри городских стен, рядом с воротами Торрент, которые стали называться «воротами безумных». Путешественники возвращались домой с рассказами о городе, где лечат и лелеют людей, которых в те времена отовсюду ожесточенно гнали. Рассказы эти со временем превращались в легенды, и в результате в коллективном воображении Валенсия стала местом, способствующим появлению невероятного множества душевнобольных. Отсюда пошло выражение «остаться под валенсийской луной», которое в современном испанском языке иногда означает «не попасть домой и ночевать на улице», но первоначально указывало на дезориентацию и спутанность сознания, якобы вызываемые луной. Валенсия, город лунатиков и безумцев. Город странных людей, бродящих по улицам под таинственными лунными эманациями.

Безумцы ли возвели монументальные ворота, равных которым нет в Европе? Безумцы ли пятьсот лет спустя сделали из этих ворот убежище для величайших шедевров живописи? Скорее, безумцами можно назвать тех, кто начал братоубийственную войну, из-за которой ворота Серранос и стали хранилищем картин. И хотя за шесть с лишним веков башни ворот не подверглись ни одному военному нападению, им все же пришлось выдержать натиск человеческой глупости и злобы в страшные годы Гражданской войны.

Остается надеяться, что Валенсия никогда больше не услышит леденящего душу гула бомбежки, спасения от которой пришлось бы искать не только людям, но и искусству, культуре и красоте.

Ворота поместья Гуэля (Барселона)

Необходимое чудище

Нам неведом смысл дракона, как неведом смысл вселенной, но в его образе есть нечто созвучное воображению людей, и потому дракон возникает в разных широтах и в разные века. Он, так сказать, необходимое чудище.

Хорхе Луис Борхес, аргентинский прозаик, поэт и публицист

Десяти подвигов царю Еврисфею оказалось недостаточно: очевидно, ни убийство лернейской гидры, ни расчистка авгиевых конюшен за один день не произвели на него впечатления. В первом случае Гераклу помогал его племянник, друг и, возможно, любовник Иолай. А за конюшни герой вообще получил плату, да к тому же воспользовался природной силой рек Алфей и Пеней – отвел их русла в нужную сторону. Поэтому Еврисфей решил дать герою новое задание, по всеобщему разумению, совершенно невыполнимое.

Далеко-далеко, в почти неведомых краях, где закатывается солнце, лежал сад Гесперид. В этом саду нимфы хранили золотые яблоки богини Геры, которые даровали бессмертие всякому вкусившему их, а потому были величайшим сокровищем из всех известных людям. Победив по пути нескольких врагов, Геракл прибыл наконец к воротам волшебного сада. Он думал, что от яблок его отделяет лишь горстка нимф, но с удивлением обнаружил еще одно препятствие. Богиня Гера, не доверяя нимфам-хранительницам, поставила сторожить ворота дракона Ладона, страшное чудовище с телом исполинской змеи, могучими крыльями и широкой пастью. Несмотря на свою силу и страховидность, дракон пал от стрел Геракла, завладевшего-таки яблоками и совершившего свой предпоследний подвиг. Но история дракона не закончилась со смертью. Вскоре в благодарность за службу Гера превратила его в созвездие Дракона. А через тысячи лет один каталонский архитектор, очарованный этой историей, усадил его на ворота поместья на западе Барселоны.

Немногие туристы, даже поклонники шедевров Гауди – собора Святого Семейства, дома Батльо или дома Мила, – отправляются в район Педральбес полюбоваться воротами поместья Гуэля. Это скромное сооружение, конечно, не может сравниться по размерам и величию с большинством творений Гауди в Барселоне. И все же пренебрегать им не стоит: ведь оно представляет собой одну из ключевых вех творческого пути гениального архитектора.

Ворота расположены на углу улицы Джорджа Коллинза и проспекта Педральбес, между двумя небольшими зданиями, возведенными в 1883 году и известными как павильоны Гуэля. Левый павильон некогда был домом привратника, правый – конюшней, и по сей день их соединяют ворота шириной пять метров с сидящим на них драконом по имени Ладон.