Я мысленно собираюсь с мыслями, что бы не выпустить своё дерьмо и открываю дверь.

Глаза, цвета и разреза в точности как у меня, прожигают ненавистью.

— Сукин сын! — толкает меня отец в сторону и входит в квартиру без разрешения. Блять. Что ему на этот раз понадобилось.

— Что тебе нужно? — бесцеремонно спрашиваю и не позволяю войти вглубь квартиры, преграждая путь своим телом. Он запрокидывает голову, что бы взглянуть на меня.

С годами он стал все более слаб и на свои пятьдесят даже не походил, выглядел на все семьдесят. Вот что делают с человеком азартные игры, наркота и алкоголь.

Кажется он и сейчас находился под кайфом, иначе как объяснить эти красные глаза и дрожащее тело?

— Ты должен помочь мне с Сербским. — упоминание об этом мафиози не дало ничего хорошего. Я вышел из себя окончательно.

— Какого блять хрена?! Я отдал за тебя долг пару недель назад и ты уже успел снова задолжать?! — ненависть и обида на этого человека меня прожирала, я еле держался, что бы не схватить его за горло. На что я мог надеяться, когда в последний раз говорил с ним и он клялся завязать?! Он никогда не откажется от этого, не в этой жизни.

— Ты должен мне помочь! — он не просил, нет, он приказывал.

Я нервно усмехнулся.

— Не в этот раз, отец, и не в последующие. — набрался я решимости. — Хватит блять с меня уже! Ты не даёшь мне спокойно жить, вечно тянешь за собой на дно! — я нервно раскидываю руки, которые так и чешутся, что бы припечатать кого-то к стене и хорошенько отхерачить.

— Я твой отец! Ты обязан мне помогать! — надменно произнёс он и подошёл ближе, словно желая ударить. Но мне уже не пять лет, и он прекрасно знал, что у него не выйдет причинить мне вред.

— Я тебе нихера ничем не обязан! — тычу я пальцем в его сторону. — Отныне я и рубля тебе не дам. Разбирайся в своём говне сам. Хватит с меня. — я настроен был решительно. Что бы с ним не сделал Сербский, это уже его блять проблемы. Я должен был как-то разобраться со своей жизнью, а он только усложнял все. Кир был прав. Только бросив его в такой момент он наконец поймёт, во что превратилась его жизнь. Другого урока от жизни он не получит.

— Я блять тебя вырастил! Неблагодарный ты говнюк! — он замахнулся и прошёлся кулаком по моей челюсти. Я даже не двинулся. Боли не последовало, разве что из моего проклятого сердца, о существовании которого я жалел.

Тихий вскрик привлёк наше с отцом внимание и остановил меня от очередной вспышки гнева.

Алексия стояла у двери, прижимая пальцы к губам и с шокированными глазами. Блять. Она все слышала.

— Так вот на кого ты теперь тратишься?! На своих шлюх? А отца, что тебя вырастил, дал кров, ты посылаешь на очевидную смерть? — хмыкнул он, но страха от него я не почуял, лишь ненависть, я сжал кулаки со всей силы, отводя взгляд от запуганных изумрудных очей.

— Заткни свой поганый рот! Лучше расти в детдоме или на помойке, чем с таким ничтожеством, как ты! — я кричал что было мочи, чувствуя, как схожу с ума. Он никогда не исправится! Единственное, в чем я провинился в этой жизни, так это в том, что любил этого говнюка и надеялся на его взаимность, но он лишь ноги об меня вытирал! Поэтому я ненавидел это чувство, любовь убивала, рушила тебя на части, заставляла чувствовать жалким. Ненавижу. — Я не дам тебе денег, убирайся к херам собачьим! — я схватил его за шиворот рубашки, пропитанной потом, и под его громкие маты вышвырнул за дверь, громко захлопнув ее.

Я не шевелился, чувствуя себя ещё хуже, чем был несколько часов назад.

Отец продолжал обливать меня матом, но вскоре потеряв интерес или растратив все свои силы, ушёл. Наступила тишина.

Меня трясло от нервов и отчаяния, душу разрывало на части, я желал лишь провалиться сквозь землю. Лучше бы у меня был лейкоз и я умер, ох, если бы я только мог перенять болезнь Кира. Он заслуживал прожить эту жизнь, вместо меня.

— Дэн..? — тихий нежный голосок вырвал меня из раздумий и я медленно обернулся.

Алексия. Она стояла в двух шагах от меня, снова с этим взглядом, который хотел меня утешить, излечить. Я усмехнулся. Меня было не излечить. Меня бесило все, что произошло, я ненавидел себя за то, что Алекс увидела меня в таком состоянии, со всеми моими проблемами в жизни, которые я так старательно скрывал. А она просто ворвалась в мою жизнь и без разрешения в мои мысли. Я мог только представлять, каким я выглядел сейчас со стороны. Она должна была уйти, когда я просил. Сейчас я бы не чувствовал себя вдвое поганно.

Пока девочка не успела сказать и слова, я хватаю ее за запястье, не контролируя силу, и открываю дверь.

— Нет, Дэн! — вопит Алексия, пока я выставляю ее за дверь и бросаю ей обувь.

— Уходи! — рыкнул я и захлопнул дверь, падая на пол возле неё.

— Открой мне! Пожалуйста! Я никуда не уйду, пока мы не поговорим! — она стучала в дверь, но я даже не колебался. Я не открою. Я опустил голову в свои перевязанные руки и пытался унять дрожь и раздражение в теле.

Поговорим? О чем? О моем жалком отце и не менее жалком меня? О том, какой я слабак, что даю волю эмоциям? Или о моем ужасном детстве? О пытках отца? Нет. Я не был готов говорить. Не был готов раскрывать свою душу и чего хуже, сердце.

Я сорвался с места, пока Алекс стучала в дверь и просила открыть, в одну секунду я оказался на кухне и потянулся за открытой бутылкой ликера. Мне нужно было остыть. Я сделал несколько глотков и тёплый ожог согрел горло, растекаясь по телу.

Я вернулся к входной двери и упал рядом, поглощая алкоголь и запрещая себе открыть девушке, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Я обжегся, и буду обжигаться впредь, понимая своё положение.

Как бы я не старался притупить свои мысли и чувства алкоголем, легче не становилось, я все ещё слышал мольбу девушки за дверью, но не нашёл в себе силы открыть дверь и заглянуть в ее глаза.

Я прикрыл веки и