Никогда такого не было.

Но у меня вообще много чего не было до поступления в универ.

— Ты как, Рапунцель? — Сашка присаживается передо мной на корточки, смотрит оценивающе. Ну да, ему же надо понимать, смогу я еще раз выйти.

— Нормально, — отдышавшись после воды, шепчу я.

— Да все с ней норм, Сашок, — говорит Рафик, — глаз алмаз у тебя.

— Это да… — Сашка все еще изучает меня, переводит взгляд на ноги в носках, — отдает?

— Ага… Странно так.

— Ничего. Это нервы. Сейчас Тигр москвича сделает, еще разок выйдем и все. А потом только на награждение.

— Награждение?

— Ну да, ты будешь победителей награждать.

Молчу, открыв в изумлении рот.

Сашка, поняв, что не прокатило с обыденностью тона, заметно смущается, отводит взгляд:

— Ну блин… Попросили, Вась.

— Кто? — хриплю я, а затем принимаюсь мучительно кашлять. Сашка берет у Рафика еще воды, передает мне, заботливо стучит по спине.

Я, наконец, начинаю дышать, пью воду, а затем смотрю на Сашку. Выжидательно. Если он думал, что я это все просто так оставлю, то вообще нет!

— Блин… Вась… — вздыхает Сашка, не выдерживая моего невербального матерного давления, — ну чего такого-то? Ну, орги попросили. Ты им понравилась. И вообще, решили, что будет круто, если красивая девочка будет на награждении…

— Тут полно других красивых девочек!

— Ты понравилась больше остальных, — отвечает Сашка. И добавляет, жестко завершая разговор, — и вообще, ничего в этом такого нет. Нормальная просьба. Нам за нее еще треть накинули к гонорару.

— Эту треть мне, — тут же говорю я и дурею от собственной наглости.

Сашка переглядывается с Рафиком, видимо, тоже удивляясь. А Артем философски жмет плечами:

— Ее право, так-то.

— А ты вообще не нежная мышка, да? — после многозначительной паузы, взятой на обдумывание ситуации, смеется Сашка, — первое впечатление обманчиво?

Пожимаю плечами неопределенно, смиряя дрожь в пальцах и сама себе удивляясь. Надо же, как могу!

Тут со стороны ринга доносится дикий рев десяток глоток, скандирующих:

— Тигр! Тигр! Тигр!

Понятно, значит, наши победили.

Учитывая, что первый бой мы продули, понятно, почему все так радуются.

— О, Тигра сделал москвича! — радуется Рафик, поднимаясь, — погнали! Последний рывок.

Мы послушно встаем, идем к рингу, где как раз заканчивается бой, и рефери поднимает руку Тигра. Мечта Маринки выглядит немного побитым, но в целом довольным. Его соперник грустный. Оно и понятно, приехать из столичной спортивной школы и так лажануть на периферии.

Пока прибирают ринг, ребята настраивают аппаратуру, а я про себя проговариваю слова песни, которую буду петь, в первые ряды пробивает Маринка и при всех виснет на Тигре.

Он как раз спустился вниз, и нормально среагировать на внезапную атаку не смог. Так и замер, растерянно приобняв прильнувшую к нему Маринку татуированными лапищами за задницу. Зрители по этому поводу еще сильнее улюлюкают, а я, в очередной раз удивившись и даже слегка позавидовав настойчивости приятельницы, возвращаюсь к своим баранам.

Парни уже настроили аппаратуру, Сашка помогает мне забраться на ринг.

Взмахиваю волосами, убирая их со лба, осматриваю зрителей. Уф… Напряженно!

— А сейчас наша новинка! Эта песня посвящается нашим ребятам, пусть сегодня все будет красиво! — кричит Сашка и бьет по струнам гитары.

Зрители начинают вопить, свистеть и вообще всячески поддерживают. Я снова чуть-чуть теряюсь, так и не привыкнув к такой отдаче, все же, в хоре по-другому все было, но затем собираюсь.

Прикрываю глаза, чтоб не отвлекаться, и интимно выстанываю в микрофон, когда наступает мой черед петь:

— Твои глаза — мое несчастье, погибель…

И только в них себя ищу я, тону я

И только ты меня удержишь и примешь

И лишь тебя давно люблю я…

Люблю я…

И, как и в прошлые разы, когда мы только репетировали эту балладу, немного погружаюсь в транс, покачиваюсь на волнах тягучей, невероятно красивой мелодии, провожу ладонью по волосам, облизываю постоянно сохнущие губы… И стараюсь не обращать внимание на свист и восхищенные выкрики из зала.

— Охереть, фигура, детка!

— Да-да-да!

— Еще раз так сделай!

Что им еще раз сделать? Волосы убрать? Губы облизать? Бедрами качнуть? Блин, нельзя на этом циклиться… Надо петь.

Вообще, ощущение странное. С одной стороны меня ужасно пугает такое внимание, никогда не было в моей жизни ничего подобного, буквально в оторопь вгоняет. А с другой стороны… Мне нравится! Мне так это нравится! Они смотрят, они слушают, кто-то даже подпевает! И это те самые люди, что буквально минуту назад жаждали крови, орали и матерились, глядя, как один человек до крови бьет другого… Я чего-то не понимаю в этой жизни… Да я вообще ничего не понимаю в этой жизни, чего уж там!

Музыка за спиной, словно крылья, приподнимает над землей, голова кружится, и я уже ничего не контролирую в эйфории, пританцовываю, медленно, тягуче покачивая бедрами и прикрыв глаза от удовольствия. И, похоже, зрителей тоже завожу, потому что лица какие-то просветленно-жадные, а взгляды меня уже не раздевают, как в самом начале, а буквально превозносят… Ох, теперь я понимаю, почему многие артисты, словно наркоманы, любят сцену. Если они испытывают хотя бы часть тех эмоций, что сейчас обуревают меня, то… Это никакими словами не передать…

Звучат финальные аккорды, я шепчу в микрофон последнее:

— Люблю тебя…

Наступает на мгновение тишина… А затем зал взрывается криками и аплодисментами!

Растерянно улыбаюсь, оглядываюсь на ребят. У них невероятно довольные физиономии. Под громкий голос ведущего, еще раз проговаривающий название нашей группы и приглашающий на ринг участников для финального боя, мы спускаемся вниз.

Мне подают руки Рафик и Сашка, вдвоем снимая меня вниз, потом мы тратим пару минут, потому что вокруг народ, и кто-то из парней пытается ко мне прорваться через ребят, что-то выкрикивает. Я, оглушенная происходящим, не понимаю ничего, растерянно улыбаюсь… И не сразу замечаю, как внезапно становится тихо. Словно все мгновенно замолкают и расступаются.

А передо мной вырастает огромная фигура.

Поднимаю взгляд и упираюсь в гневные темные глаза Камня.

Он молча осматривает меня с ног до головы, чуть заметно раздувая ноздри и злобно сжимая губы.

Взгляд его настолько жесткий, что невольно волоски дыбом становятся по коже. И это молчание вокруг… Что такое?

Я бы спросила, но голоса нет. Камень стоит передо мной, мощный, напряженный, готовый к броску… И злой. Очень злой.

Я все же хочу спросить, что происходит, но в это мгновение Камень резко распахивает на себе полы спортивного халата черного цвета и в одно движение укутывает меня им с ног до головы, словно плащ-палаткой. Стягивает ворот