Сказав это, Сергей Михайлович обогнул кресло и направился к лестнице. А я не смогла промолчать.

— Когда он родится, вы пожалеете о своих словах... — заметила тихо.

Однако Дегтярёв услышал:

— Тогда вы уедете отсюда раньше, чем это произойдёт. Спокойной ночи.

И оставил меня одну.

Сначала я испугалась, что Сергей Михайлович действительно меня выгонит. Но потом осознала, что если бы он всерьёз планировал это сделать, он бы сделал это сразу. А значит, его угроза была всего лишь предупреждением. Чтобы я больше не поднимала эту опасную тему. И я моментально успокоилась, переключившись на Катьку. Вернее, на статью, опубликованную от её имени. Где реально фигурировали детали, о которых она знать никак не могла. Вот только и я ей о них не рассказывала... И в голову закрались резонные подозрения об истинной личности автора этого обличающего опуса. Правдивого, но настолько филигранно вывернутого наизнанку, что даже меня от такого оформления тошнить тянуло. Что уж говорить о простых обывателях! Неудивительно, что Дегтярёв поменял обо мне мнение. Я бы на его месте тоже разозлилась. Однако он, несмотря ни на что, дал мне второй шанс. Позволил остаться и перспективы наших отношений не отменил. Лишь отложил на неопределённый срок. Это обнадёживало. Хотя с беременностью, конечно, Сергей Михайлович меня разочаровал. Особенно своей чушью про бесплодие... Впрочем, сам он, похоже, свято в неё верил. И мне не оставалось другого выхода, кроме как запастись терпением.

Авось перебесится, задумается над моими словами — и всё повернётся иначе. С Милой же повернулось. А он тогда тоже воспринял моё предположение в штыки.

И всё же подходить к Дегтярёву я боялась. Напрягалась, когда пересекалась с ним в коридоре. Леденела, когда он поднимал на меня глаза. И с трудом находила в себе силы кивнуть на его сухое приветствие — настолько страшно мне было открыть рот. За столом было легче — всё-таки рядом всегда находились девочки, в присутствии которых он бы не стал затевать разговоров о моём увольнении. Однако и там я старалась не засиживаться. А ночами на кухне вообще вздрагивала от каждого шороха. Поэтому обратиться к Сергею Михайловичу с просьбой отпустить меня на один вечер — повидаться с подругой — рискнула лишь через неделю, когда вернулась из отпуска отдохнувшая и загоревшая Марина. Да и тогда предпочла немного слукавить:

— Я хотела бы съездить домой. С ночёвкой. Мила очень соскучилась по бабушке.

— Наину берёте? — только и спросил Дегтярёв, на мгновение оторвавшись от завтрака.

— Нет. Не в этот раз.

— Хорошо. Полагаю, один день мы как-нибудь справимся, — резюмировал он.

И вернулся к яичнице. Я же мысленно перевела дух — и поспешила наверх. Обрадовать Милу и убедиться, что Наина не воспримет наш отъезд на свой счёт. Она, конечно, умная девочка, но мало ли что...

Повезло. Брошенной Наина себя вроде не почувствовала, отката я тоже не заметила, так что после обеда, прихватив маленький чемоданчик — который, кстати, помогала собирать Наина, завалив его подарками, — мы с Милой направились в город. Естественно, на машине, а не на общественном транспорте.

Доставив нас к месту назначения, водитель помог поднять вещи — и куда-то испарился, Мила сразу отправилась к бабушке — показывать новые игрушки и наряды, в основном доставшимися от Наины. Я же, едва обменявшись с мамой парой слов, отправила короткое затравочное сообщение:

«У меня проблемы»

«Что случилось?» — тотчас откликнулась Катька.

«Расскажу при встрече. Через полчаса в нашем кафе».

«Уже еду!»

Она словно не догадывалась, зачем именно мне понадобилась. В её ответах сквозила привычная беспечность — и с ней же она расцеловала меня в обе щеки, поднявшись навстречу... Но стоило ей увидеть папку в моих руках, как задорный огонёк погас, Катя сникла и, тяжело опустившись обратно на диванчик, спросила:

— Это то, о чём я думаю?

— Судя по твоей реакции — да. Взгляни, если боишься ошибиться. Вдруг ты ещё где-нибудь мне подгадила, а я не в курсе.

Однако моя колкость не достигла адресата.

Взяв бумаги, Катька бегло их просмотрела — и отложила на край стола.

— Сама нашла или подсунул кто? — чужим, совершенно незнакомым мне голосом уточнила она.

С таким холодным и отстранённым видом, что у меня внутри всё заледенело. Но я быстро взяла эмоции под контроль.

— Дегтярёв, — обронила небрежно. — Меня такое не интересует. А на праздные поиски времени нет.

— Понятно, — выдохнула Катя.

И пригубила заранее заказанный кофе. А я не выдержала:

— И это всё, что ты можешь мне сказать?

— Извини, — пожала плечами подруга.

Судя по всему — бывшая. Отчего сердце обливалось кровью... Однако ничего изменить было уже нельзя. И я невольно начала прикидывать, стоит ли расставлять все точки над «и» — или достаточно просто уйти не попрощавшись... А может, лучше сразу обозначить свою позицию? Чтобы избежать кривотолков и избавиться от соблазна снова наладить отношения?

Молчание затягивалось. Но стоило мне встать, решив, что сказано было уже достаточно, как Катька вдруг бросилась вперёд, схватила меня за руку и разрыдалась.

— Прости, прости, прости! — уткнувшись лицом в мою ладонь, запричитала она. — Я не собиралась писать эту статью. Честное слово! Меня заставили...

— Кто?

— Вадим! Ты же знаешь, каким он бывает убедительным...

— Он тебе угрожал?

Катя помотала головой:

— Не мне. Брату. Мне-то он ничего не сделает.

— А ему разве может?

Катька виновато потупилась.

— Это Вадим помог Лёне устроиться на работу, — призналась со вздохом. — Я не хотела тебе говорить. Вы же... Ну...

— Ясно.

— Вот. Получается, его нынешнего влияния вполне хватит, чтобы Лёню уволили. А потом сделать так, чтобы его никуда больше не приняли по специальности. Нам просто нечего противопоставить Вадиму. У нашей семьи нет подходящих связей. А у нас и подавно.

— Зато у меня могли быть, — печально поведала я. Дождалась, пока у Кати удивлённо вытянется лицо, и пояснила: — Дегтярёв предлагал мне стать его женой. Хотел развестись. Но после твоей статьи передумал.

— Ну ты даёшь... — поражённо изрекла подруга. И тут же, забыв о нашей размолвке, жадно поинтересовалась: — Расскажешь?

Однако я, смерив её долгим оценивающим взглядом, отрицательно покачала головой:

— Нет.

Затем развернулась и гордо направилась к выходу, полагая, что теперь мы точно во всём разобрались. А Катя не стала возражать. Она тоже прекрасно понимала, что