Шрифт:
Закладка:
И это было правдой. Одна ниточка правды показала свой конец. Надо было хватать ее и распутывать как можно быстрее, но Патрик не дал ей этого сделать:
– Кроме момента, когда я остался один в кабине пилотов и Фернандес срочно понадобился Дюпре, телефон в верхнем салоне не работал, и я поднялся к вам, – Патрик вымученно вздохнул, заканчивая свою речь. – Вы почти целовались.
Оливия открыла рот от удивления, ее брови машинально взметнулись вверх, взгляд ярких голубых глаз устремился на мужчину, пытающегося освежить ей память. Но она помнила тот момент. Его она помнила так же хорошо, как секунды на кухне в доме матери, когда дыхание Даниэля обжигало ей губы. В первый раз им помешал Патрик, потом Джина…
Оливия закрыла глаза, пытаясь не выдать себя. В Риме им никто не помешал. В Риме она наконец ощутила мягкость его губ, только сейчас понимая, что хотела этого еще в полете из Гамбурга. Дурацкая игра смотреть друг другу в глаза не моргая закончилась бы поцелуем. Она в этом не сомневалась. И самое печальное то, что она не была против. Именно поэтому случился Рим.
– Прощай, Оливия. Я никому не скажу, но только ради тебя. – Наконец Патрик вышел, захлопнув за собой дверь.
От резкого хлопка девушка вздрогнула. Она мысленно возненавидела себя и вслух выругалась на Даниэля. Какого черта ее угораздило связаться с ним? Все тайное рано или поздно станет достоянием общественности. Ее выгонят из экипажа с позором, с клеймом. Или нет? Скорее ее депортируют из страны, отправят обратно в Лондон. Таким, как она, не место на самолетах «Arabia Airlines». Ей никогда не смогут доверять.
Жалеть себя, корить и ненавидеть стало противно уже через десять минут после ухода Патрика. Ныть, заливаясь слезами – это не в духе Оливии Паркер. В какой-то момент становится просто скучно. Девушка протянула руку к телефону, осознавая, что сегодня еще не слышала голос Даниэля. Но сегодня ему не до звонков: важное собрание должно отнять все силы. Бесполезный телефон полетел в сумочку.
Оливия подошла к зеркалу, забирая помаду со столика. Последний штрих, и она готова пройти еще несколько испытаний: автобус до аэропорта под пристальным наблюдением подруг, брифинг под пристальным вниманием Патрика и перелет.
В еще сонной Дохе в ожидании волнительного собрания Даниэль проснулся слишком рано. Полночи ему снилась посадка в Коломбо, рожающая женщина, Оливия, перепачканная кровью, испуганные глаза пассажиров и его приказ сажать самолет. Он не в силах был больше терпеть это видение, хотя отчасти был благодарен высшим силам за то, что освежили ему память. Накануне вечером они с Марком прошлись по всем этапам той злосчастной посадки. От момента принятия капитаном решения на снижение и до подъема в небо. Каждое слово. Каждое действие. И Даниэль убедился в том, что он сделал бы это снова. Сейчас он даже больше был уверен в хорошем исходе, чем тогда.
Пойти в тренажерный зал в пять утра ему пришло в голову внезапно, спать уже не хотелось. Была большая вероятность продолжения сна в заключительной стадии на базе в Дубае, когда на собрании он отчитывался за принятое решение. В памяти уже стерлись моменты славы, репортеры из газет и телевидения. Стерлись овации, поздравления, интервью. Их будто и не было. Потому что после этого начался ад. Не стерлись кипы бумаг, написанные им собственноручно, не стерлись обвинения других пилотов. Не стерлось недовольство Карима.
Даниэль направился к беговой дорожке, прекрасно понимая, что дальше этой комнаты он не убежит. Но желание было столь сильным… Мысли и бег. Потом мысли и пресс, гантели и отжимания. Даниэль ощущал усталость и боль в мышцах. Кажется, удалось перестать много думать. Потянувшись за бутылкой с водой, стоящей на скамейке, он услышал скрип двери и устремил взгляд в том направлении, наблюдая, как в тренажерный зал входит девушка. Ее светлые волосы были убраны в тугой хвост, она поправила его одной рукой, заметив, что в зале не одна.
– Доброе утро, я Мария. – Она протянула ему руку, что Даниэля слегка ошарашило. Живя в Дубае, он отвык от женщин, которые первыми вступают в разговор с незнакомыми мужчинами, а уж тем более касаются их. Но он не мусульманин, и она явно тоже: светлая кожа, белые волосы и минимум одежды на подтянутом стройном теле.
– Даниэль, – он пожал ее руку, – рановато для тренировок.
Он услышал ее смех и улыбнулся, сам удивившись своей реакции.
– Я привыкла вставать рано. – Она села на сиденье и обхватила черные мягкие ручки тренажера своими хрупкими руками. Но это так показалось Даниэлю вначале. Когда она рывком свела их вместе, напрягая мышцы, он мысленно забрал свои слова обратно. Странная девушка, на вид казавшаяся нежной, в итоге оказалась сильной, как мужчина.
– Впервые такое вижу, – удивился Даниэль.
Мария снова засмеялась, и ее смех разлетелся по всей комнате, отталкиваясь от зеркал.
– Таким образом я снимаю стресс. Сегодня будет тяжелый день и длинная занудная конференция.
– Ты пилот? – еще сильнее удивился Даниэль. Ему доводилось встречать женщин-пилотов, но чтоб таких красивых…
– Я капитан «А320» швейцарских авиалиний. Мария Майер. Извини, что сразу не представилась в должности. Видимо, ты тоже готовишься к конференции, значит, ты тоже пилот. На чем летаешь, Даниэль?
Он впервые был рад тому, что не второй пилот. И его самолет даже не «А340». Было бы нелепым выглядеть меньше по званию перед такой хрупкой девушкой-капитаном.
– Капитаном на «А380» в «Arabia Airlines».
– Бог мой! – воскликнула Мария, спрыгивая с тренажера. – Это правда? Такой молодой и уже капитан на «А380»?
– Такая молодая и уже капитан?
– Мне тридцать два, и за моей спиной пять тысяч часов лета.
– За моей спиной вдвое больше, – Даниэль оставил бутылку с водой, понимая, что дальнейший разговор будет очень интересным, – проще посчитать часы, проведенные на земле.
Мария улыбнулась, садясь на скамейку, внимательно изучая своего собеседника.
– Ты тот самый Даниэль Фернандес Торрес, который посадил самолет в Коломбо?
– Да, – кивнул он, – я тот самый Даниэль Фернандес Торрес, который будет рассказывать об этом на конференции, делая ее еще занудней.
