Николай.

— Я смотрел эту картину.

Веселов вошел в зал и, заметив Русакову, подсел к ней.

— Что ты, девка, не весела, что ты носик свой повесила, — начал он с прибаутки. — Нету взаимного понимания в любви, или кто обидел?

— С чего ты взял? Так, что-то, настроения нету.

— Настроение, как день, — понимающе подмигнул Веселов, — улыбнется, опять тень. Одна, бедная, сидишь — вот тебе хмурь да тишь, а как милый придет, все разметет!

— Да ну тебя, будет болтать!

— Нет, ве-ерно… Да, видел Кольку. Звал в кино, не пошел, говорит, смотрел. А мне кажется, тебя ожидает. Вы помирились?

— А мы и не ссорились. Я правду сказала, ему не понравилось, вот и нос воротит…

Таня на минуту задумалась, сдвинув широкие брови, тряхнув косами.

— А ты, Тань, плюнь на него. Парня разве себе не найдешь? Сама-то гляди какая! Точь-в-точь как в песне:

Посмотрела — как будто рублем подарила, Посмотрела — как будто огнем обожгла!

— Эх, Костя, Костя, — вздохнула девушка и нахмурилась еще больше. — Лишь бы зубы скалить…

— Что ты, Танюша, я не смеюсь, — примирительно заговорил парень уже другим тоном и, чуть подумав, добавил: — Николай сейчас, как мыльный пузырь. Надулся, сам блестит-сверкает и доволен, что больно красивый. А натолкнется на махонькую соломинку, лопнет. Тогда поймет.

— Сомневаюсь, — покачала головой девушка, — гордый он.

— Ничего. Не надолго гордости-то хватит. Старого-то уж не будет!.. Я давеча рассказывал, как на принятые дрова лес валили. Было такое? Факт! А теперь? Захочешь обмануть, да бортом, потому что заготовленную древесину на складе принимают.

— Свои проделки вспоминаешь? — улыбнулась Таня.

— Было разок, не отказываюсь. Сдал тогда приемщику, отцу Павла Владимировича, да не выдержал. Сам ему и рассказал…

— А он?

— Вычеркнул все, что за день сделал. Это чтобы неповадно было.

Николай, не дождавшись Татьяны, все же решил пойти в кино. В перерыве между журналом и картиной, он увидел ее рядом с Веселовым, насупился и решил не подходить:

«Еще подумают, что мириться навязываюсь».

Выйдя после сеанса из клуба, он нарочно задержался у выхода, но Таня не заметила Николая.

— Костя, ты не занят? Проводи меня, — попросила она, — может, Колю встретим.

Николай разозлился.

«Подумаешь, какая краля, проводи ее!.. «Может, Колю встретим». Поди, уж пожаловалась на меня… — Таня и Костя не торопясь шли по тротуару. — Ушли… Ну и шут с ними!..»

Один из лесорубов насмешливо окликнул…

— Николай, что это Веселов увязался за твоей невестой?

Другой пояснил:

— Где ему теперь до нее, отстал парень. О ней вон в газетах пишут, снимки печатают…

«Ладно, — обозлился Николай, — вы обо мне еще услышите!»

35

Вечер распростерся над поселком…

Таня задумчиво шла едва заметной тропкой: знакомый ручеек — она легко перепрыгнула; бугорок, покрытый шиповником и малиной; лощина, поросшая осокой, и вскоре пушистая березка на берегу, обрывистом и высоком.

Девушка присела на траву у дерева и глянула вниз. Перед ней, шурша в берегах, мерцала река, вдали, на той стороне, вырисовывался зубчатой стеной лес; изредка у берегов плескалась рыба, и медленно расходились круги, теряясь в набегающей волне.

Еще совсем недавно, несколько дней назад, сидели они с Николаем под этой же березкой…

Так это было недавно и в то же время, кажется, так давно!

Она гордилась им, — он считался лучшим лесорубом, — и ей казалось, работай они вместе, он подымется еще выше.

Но все повернулось по-иному. Не помогла беседа с Верхутиным, не захотел он слушать и понять ее. В результате — поссорились. А статья Леснова в газете о ее предложении обострила их отношения, и Николай перестал разговаривать, делая вид, что не замечает ее.

Сегодня, придя домой, Таня нашла просунутую под дверь записку. «Танюша, — прочитала она, узнав почерк Николая, — я хочу с тобой поговорить, подожди меня дома».

Девушка обиделась.

«Подумаешь, дипломат какой: лень два шага через коридор сделать, послания шлет!» — и она, наскоро поужинав и переодевшись, ушла.

Теперь, сидя на берегу, она с тревогой думала о Николае.

«Что же делать? Оставить в покое — он еще больше опустится… Да и не могу я оставить, я же люблю его…»

Позади послышались шаги, быстрые, знакомые. Таня вздрогнула.

«Идет!» — радостно подумала она.

Подошел Николай. Поздоровался, ласково и виновато, сел рядом.

— А я тебя искал, Танюша!.. Постучал в дверь, не отвечаешь: заглянул в окно — никого нет. Пошел в клуб, потом в библиотеку, к девчатам в общежитие заглянул. А потом разом догадался, что здесь — это ведь твое любимое место… — Николай посмотрел на Таню и осекся. — Ты, что, не рада, что я пришел?

— Ты что-то хотел сказать… говори, Коля, — сделав усилие над собой, спокойно произнесла девушка.

— Танюша, я не пойму, что мы не поделили? Было хорошо, ладно, — стараясь заглянуть ей в глаза, проговорил Николай.

— Ладно, да не все, — отрезала Таня. — Говоришь, не поделили? Хорошо бы. Но ты от дружбы отмахнулся. Да и не любишь ты меня, говоришь только.

— Танечка, милая… — искренне вырвалось у Николая, и он, схватив ее руку, сжал в своих ладонях.

Девушка внимательно посмотрела на него, вздохнула…

Но и этот вечер не кончился миром. Разговор невольно зашел о звене, и в ответ на Танины упреки Николай нахмурился, заговорил раздраженно, зло.

— Что, думаете, давно рекордов не давал, так и обогнали меня? Черта