Он сделал всё ради безопасности ребёнка. Запутывал следы, изображал, что ищет донора, предоставлял отчёты, контролируя ситуацию изнутри. Белый продержался одиннадцать лет, пудря мозги Совету и своим родственникам. Сам же тайно наблюдал как живёт женщина и растёт сын.

Рамиэль не учёл, что всё тайное всегда становится явным. Где-то прокололся, приведя своего отца к ребёнку. Метка почти не светилась, вися мёртвым клеймом, что говорило о дальнейшей непригодности проводника. Рамиэль был приговорён к вечным метаниям и изгнан из Небарии, а в наказание вынужден наблюдать, как страдает его сын.

—А с чего ты взял, что Рамиэль наблюдает, а не осел где-нибудь на другом конце мира?— язвительно поинтересовался Кассиэль, хищно раздувая ноздрями.

—Каждый раз, когда у Долгова забирали важную часть, ищейки засекали след изгнанного. Его ауру отследить не могли, но присутствие чувствовали.

—И как часто Стас лишался родных?— прорычал Кас, сдерживая желание разодрать на части уже бывшего друга.

—Остановка сердца у матери, что подвигло его стать врачом. Потеря ребёнка и самоубийство жены, что, как думали, поставило крест на отношениях,— ровно выдал Гезар, сложив на груди руки.— В последнюю операцию вмешался ты, отсрочив неизбежное. Долгов должен быть один, и не в твоих силах помешать Совету.

—Ты считаешь действия белых нормальными? Предлагаешь всё бросить и вернуться на Небарию, зная о самоуправстве больных уродов на Земле?— подступил к Гезария Кассиэль, пытаясь найти в глазах искру протеста.— Что с тобой, друг? Чёрные всегда отличались от белых чувством справедливости. Мы до сих пор придерживаемся кодекса чести, прописанного много веков назад. Когда тебя успели подмять под себя пернатые?

—Меня не подмяли,— отрицательно покачал головой Гезар, отступая на шаг назад.— Всего лишь доступно объяснили, чем придётся заплатить за непослушание. Они тебя сломают, Кас. Отступись. Отдай Совету девчонок и возвращайся домой.

—А совесть мне в какую часть тела засунуть?— выплюнул Кассиэль, делая вдох и протяжно выдыхая липкий воздух.— Служить Совету как? Прогнуться, как и ты? Заткнуться и продолжать убивать людишек? Только как убивать, зная всю подноготную приказов? Спасение Небарии, поставка бесплатных батареек, лишение человечества будущего. Где небарийцы будут искать новое пастбище после истребления человечества?

—Какое истребление, Кас? Они плодятся как кролики на ферме. Мы забираем лишь десятую часть от пополнения, всё остальное они разрушают сами.

—До тебя не достучаться, Гезар. Наши предки забирали души, хранили их, чтобы позже вложить в оболочку и дать новую жизнь, а мы? Когда последний раз хранители отправляли хоть одну на перерождение?

—Это не наше дело. Мы призваны служить правительству и на благо Небарии. Обо всём остальном пусть думает Совет,— как заевшая пластинка повторил вбитую мантру Гезария.

—Мой ответ нет,— упрямо поджал губ Кассиэль и сложил крылья.— Я предпочитаю провести пять-шесть десятков лет в изгнание, чем бесконечность в загнивающем мире. Верни меня назад.

—Глупец,— нахмурился Гезар, отворачиваясь и утопая в белёсой пелене.— Будет ли у тебя пять-шесть десятков лет?

Вокруг легионера сразу заклубился серый дым, пробираясь под одежду, проникая в нос, в рот, прожигая глаза и выедая кислотой лёгкие. Несколько мгновений тошноты, выворачивающей наизнанку, головной боли, разрывающей черепную коробку, и взгляд рассеянно наткнулся на голубую стену, покрывшуюся микробусинами от испарины.

Слух уловил нарастающий цокот каблуков, а сердце почуяло приближение Инги. Тошнотворное состояние растворялось с каждым шагом любимой женщины, взволнованно приближающейся к нему. Кассиэль поднялся на ещё слабые после переноса ноги, развернулся к Машковой и тут же осел назад, зажмуриваясь от шока.

Инга приглушённо пульсировала серой меткой со сместившимся влево символом совершенства, обрамлённым чёрными перьями.