Шрифт:
Закладка:
— А ты? Как ты это все пережила?
Я даже встряхиваю ее легонько. Меня злит, что она как будто каждый раз забывает о себе. Мне от этого физически больно. Сана хлопает глазами, медленно возвращаясь в действительность. Смотрит на меня непонимающе. Словно я спросил какую-то глупость.
— Пережила, — шепчет она, отказываясь вдаваться в подробности. — Кстати, детей у меня не будет, так что если ты вдруг мечтаешь состариться вместе и нянчить внуков…
Затыкаю ей рот яростным поцелуем. У меня все внутри холодеет и покрывается льдом, когда я представляю морозную зимнюю ночь, их с Акаем, заключенных в объятья снежной бури. Я слышу крики, больше напоминающие вой. Чувствую запах горящих в печи поленьев, каких-то трав и крови. Я ощущаю его бессилие, от которого мутится рассудок. И как по капельке, по мере того, как крики становятся тише, из ее тела уходит жизнь… Все это, конечно, ужасно. Но отступивший страх того, что я не смогу дать Сане ребенка, становится тем малым, что способно хоть как-то меня примирить со случившимся.
Подтягиваю ее к себе на колени. Жадно сминаю полушария ягодиц. Для меня отсутствие детей — не проблема. Люди редко когда на самом деле хотят возиться с детьми. Рожать их заставляет вполне эгоистичное желание. Почувствовать свое продолжение в ком-то. Мне это чуждо. Потому что мое продолжение, как и мое начало — в ней.
Мы продолжимся, чтобы быть друг у друга. В другой жизни. В другом воплощении.
Я снова ее хочу. Но прежде мне нужно выяснить что-то важное. Отстраняюсь.
— Ты поэтому так отреагировала на Петьку сегодня утром? Переживаешь по поводу того, что у тебя не будет больше детей?
Сана еще не до конца пришла в себя после моего поцелуя. Ее с поволокой взгляд не сразу становится осмысленным.
— Нет. Скорее, я этому даже рада. Не то бы у меня, наверное, был уже целый выводок. Акай постарался бы. У него пунктик на этот счет.
Так… Ладно. Это пока лучше пропустить мимо ушей. Я хотел прояснить другое.
— Тогда почему ты была так встревожена?
— По той же причине. Акай всегда хотел меня и сына. Я и так ему принадлежу. А Янар, привезя Петьку, исполнил второе его желание. Утром я поняла, что Акай никогда теперь меня не отпустит. Никогда… Не думаю, что выдержу это теперь, когда…
— Когда что?
— Когда узнала, что все может быть по-другому, — шепчет Сана, и две крупные слезы скатываются ей на щеки. — Ну, зачем ты мне встретился? Ну, зачем?
— Тш-ш-ш. Я же обещал, что все будет хорошо! Я говорил, что смогу тебя защитить, помнишь? Просто уходи от него.
— Уходи? А Богдан? Ты забыл, что у меня есть сын?
План рождается в голове в одно мгновение.
— Я обещаю, что вытащу его. Реабилитационный центр — это не какой-то режимный объект. За этим не станет.
— Ты не понимаешь, Иса. Богдану нужен специальный уход, это деньги… Большие деньги! Даже если я все брошу и поеду с тобой…
Снова её перебиваю:
— Я смогу вас обеспечить!
В конце концов, за свою жизнь я успел скопить приличную сумму. Тратить деньги мне было попросту некуда. Да и, если придется, профессионалы моего уровня подготовки всегда найдут, куда применить свои навыки. Могу и в киллеры податься, если уж совсем припечет.
— Не в этом дело! — противореча собственным же словам, кричит Сана. — Я просто не могу сорвать его с места. У Богдана тяжелая форма аутизма. Он не выдержит перемен. Я не могу им рисковать. Понимаешь? — Сана слизывает слезы с губ. И я действительно понимаю. Понимаю, что должен отступить. Чего бы мне это ни стоило.
Мой план не так уж и плох. Но пока я не нашел специализированной клиники, куда мы могли бы поместить Богдана, и не утряс все вопросы касаемо безопасности, стоять на своем бессмысленно. Как бы трудно мне ни приходилось делить ее…
Конечно, я мог бы решить все проблемы одним метким выстрелом, но… Черт, наверху знают, что я здесь! И я первым же попаду под подозрение.
— Понимаю. Мы что-нибудь придумаем. Ты только держись, ладно? — касаюсь ее лба своим.
— Ладно.
— Обещаешь?
— Как будто у меня есть какой-то выбор! — она плачет и смеется одновременно.
Сана
После той нашей встречи Иса уезжает на дальние кордоны с инспекцией. Дело это долгое, хлопотное и опасное. Хорошо, что до его отъезда мы урвали время, чтобы побыть вдвоем, ведь с тех пор вот уже третью неделю мы даже толком не говорили. Телефонная связь в горах отсутствует практически полностью. А пользоваться рацией небезопасно. Все, что мне остается — ждать, когда он вернется. Я будто откатилась в прошлое на много лет назад, когда расстояние невозможно было преодолеть при помощи телефона.
— Чего грустишь, красавица?
Вздрагиваю. Оборачиваюсь к Янару. Акай хотел поселить его в своей берлоге, но через несколько дней всем становится понятно, что тот нуждается в постоянном медицинском уходе. Возвращаться в больницу Янар наотрез отказывается, и тогда я предлагаю ему перебраться в санаторий. Под круглосуточное наблюдение врачей. В специализированном лечении он уже и впрямь не нуждается, а поставить ему обезболивающее или поддерживающую капельницу может кто угодно. Равно как и перестелить простыни или помочь с гигиеническими процедурами.
— Дождь навевает тоску. А ты, я смотрю, не подвержен влиянию погоды. Хороший день? — улыбаюсь и подхожу ближе.
— Один из немногих, что мне остались. — Янар сводит брови. — Я хотел тебя поблагодарить за то, что ты взяла на себя заботы о моем сыне.
Это отдельная боль. Петька… Когда Янар перекочевывает в санаторий, встает вопрос о том, что нам делать с мальчиком. И Акай препоручает его мне. Нет, я, конечно, знала, что этим все и закончится, но оказалась совершенно не готовой к тому, что это случится так быстро.
Моя клетка на глазах уменьшается в размере. Акай все больше времени проводит в моем доме, вытесняя своей медвежьей фигурой те остатки свободы, что я старательно оберегала все это время. Нарушая невидимые границы, не оставляя мне ни сантиметра пространства своими непрозрачными намеками на то, что мы — семья. Убивая меня этой необратимостью.
Назвать себя отцом Петьки ему мешает только то, что его настоящий отец еще жив. Назвать себя его отцом, да… А меня, стало быть, матерью.
— Благодарить меня особенно не за что. Это не мой выбор, Янар, — зачем-то решаю прояснить ситуацию.
— Да, я понимаю. Не твой. Но, тем не менее, это не мешает тебе хорошо к нему относиться.
— Ребенок не виноват в том, что его дед…
— Монстр?
Отвожу взгляд. Я не могу это подтвердить. Страшно. Кажется, Акай услышит, если я озвучу эти крамольные мысли. К тому же у меня нет уверенности, что Янар тот, с кем можно быть откровенной. Я ничего о нем толком не знаю.
