При этих словах «коршун» в таком же дорогом костюме, что и прочие, с аристократическим горбатым носом и проницательным взглядом черных глаз, кивнул, будто представляясь.

— Мы все рады! — воскликнул Добродецкий, — Только проблемы у этого славного юноши, документы пропали, память отшибло, а он ведь последний в роду. Надо бы его личность подтвердить. Если вы, Сергей Николаевич, помните молодого человека, то и бумажку бы подписать для судьи!

— Ну как не помнить! Года не прошло, как вы, Андрюшенька, вот за тем столом меня на пару с батюшкой вашим в покер разделали! Олег Георгиевич, — повернулся Киса к толстяку, — да что тянуть, мальчик живой, да здоровый, если амнезию проклятую не считать, но может оно и к лучшему, жизнь с чистого листа начать? После стольких-то переживаний и потерь! Выдайте Андрею Владимировичу паспорт, да и дело с концом.

— Так выдать не долго, — усмехнулся толстяк, по всей видимости, судья местный. — Мне для хорошего человека бумажки не жалко. Особенно, если вы, любезнейший Сергей Николаевич, заявление подпишите.

Добродецкий подсунул Кисе бумагу, которую тот и подмахнул предоставленной адвокатом же ручкой.

— Только проблемы этого симпатичного юноши одной бумажкой не решить, — продолжил судья с ядовитой усмешкой.

— Да-да, слышал уже, Андрюшенька, что вы в сложной ситуации оказались. Может быть, помощь вам какая требуется?

Глава 12

Щедрое предложение, только знаем мы, чем такие услуги от сильных мира сего оборачиваются. Дал слабину и по гроб жизни в долгу у подобного альтруиста.

— От всей души благодарен, — я поклонился не слишком низко, спина, чай, не казенная, — очень рад, что вы меня вспомнили! С прочими делами постараюсь сам разобраться!

— Гордый мальчик, — улыбнулся Киса, — весь в отца. Володя тоже не любил помощи просить.

— Ну и где он теперь? — откликнулся судья.

— Ну что же ты, Георгиевич, мальчику по больной мозоли топчешься? — выговорил Киса с мягкой укоризной.

— И в мыслях не было! — замотал головой судья. — От всей души соболезную утрате. А ведь молодой человек сильно изменился с тех пор, как заходил в клуб год назад. Что-то другое появилось в глазах. Вот что потрясения с людьми делают!

Какой же ты внимательный, сука! Одно слово: судья!

— А если могу помочь чем, не стесняйтесь, молодой человек! Мы, нарышкинские аристократы, как одна семья. Пропасть не дадим!

Ага, семья, так я и поверил.

— Да, мальчик гордый, — вступил в беседу Добродецкий. — Но все же с еще одним делом, уважаемый Сергей Николаевич, и вы, уважаемый Олег Георгиевич, помочь можете.

— С каким же? — вполне дружелюбно осведомился Киса.

— Мальчик и так в проклятой «Заре» натерпелся, а его в розыск определили. Как свидетеля, но все равно неприятно, зачем мальчику жизнь осложнять, и так непростую. Ну не помнит он ничего, и немудрено, если учесть, как ему досталось. Чудо, что жив остался.

— Если бы дело в нашей полиции было, вопрос мигом бы решили, но следствие на контроле у федеральных органов, над ними ни у меня власти нет, ни у Олега Георгиевича, — Киса поморщился, а потом повернулся к «коршуну». — Разве что любезнейший Артем Давыдович поспособствует?

— Ну так дело простое, пусть Андрей Владимирович как паспорт получит… с этим ведь задержки не будет? — откликнулся САБовец.

— К концу недели выдадим, — кивнул судья. — Указание сегодня же дам.

— И славно. Зайдите сразу же в полицейское управление, да дайте показания. Не помните ничего, так и скажите, но протокол составит надо, бумажка пустая, лишняя, да без нее не обойтись.

— Юридического консультанта с собой можно пригласить? — спросил я, кивая на Добродецкого.

— Нужно! — воскликнул Артем Давыдович. — С нашей стороны проблем не ждите, вам и своих хватает. Но я надеюсь, хоть что-то вы сможете вспомнить, и это поможет нам расправиться с этими монстрами.

Добродецкий в этот момент засуетился, выразительно поглядел на часы, намекая, что нам еще с бароном встречаться, и мы попрощались. Жаль, я бы пообедал в их ресторане, наверняка кухня у столбов общества замечательная. А стоит ли какой-то наглый барон пропущенной трапезы? Ох, сомневаюсь. Ну да ладно, договор дороже стейка.

Кстати, о трапезе, я напряг ликвор, чтобы проверить цвет нарышкинского дворянства на питательность, и подтвердил то, что чувствовал с самого начала: большая часть присутствовавших — мелочь зубастая, троица передо мной — хищники покрупнее, самым «привлекательным» казался судья, но все они, включая Артема «Госбезопасность» Давыдовича особого интереса для меня как для охотника не представляли. В целом же пищевую ценность гостей клуба ликвор презрительно охарактеризовал: «Копейки». И мы с спокойной душой отправились обратно в бюро.

По пути я начал настраивать Добродецкого на нужный лад, попросив подыграть мне. Объяснил, как мог, что барона Вержицкого не боюсь, но хочу выяснить его планы, изображая бедного перепуганного зайчика, который согласен на все, но хотелось бы понять — на что.

Чтобы Аристарху Вениаминовичу было проще соглашаться с моими идеями, я достал из саквояжа класса «это не чемодан, это кошелек» сумму, покрывающую очередной этап его помощи, выдал ему на руки. Все же к платежеспособному клиенту адвокаты относятся с большим уважением. Насчет доверия не знаю, хороший юрист должен руководствоваться принципом «Все врут!»

Соня ждала нас в кресле возле ресепшена, и как умудрилась смотаться в область и вернуться раньше нас, понятия не имею, наверное, злостно нарушила все правила движения, благо дорожной полиции здесь нет.

Пришлось запустить очередной раунд переговоров. Я не хотел светить Соню перед бароном, так что попросил Добродецкого выделить ей отдельную комнату и организовать туда трансляцию переговоров. Там девушка и расположилась в комфорте с кружкой кофе под рукой.

Виталий Сергеевич Вержицкий оказался импозантным седовласым джентльменом, такой типичный англосакс, просиживающий штаны в Сенате. Барон казался бы вполне симпатичным господином, если бы не выражение брезгливого презрения к окружающим, которое впиталось в его физиономию вопреки вежливой улыбке, которую он старался на натянуть на лицо.

Адвоката Вержицкий удостоил кивком, со мной же вообще никак церемониться не стал. Кинул мне под нос пачку бумаг. Вместо всяких никому не нужных «Здрасте», сразу заговорил о деле.

— Выжил, значит. Это хорошо. Будешь вести себя правильно, еще немножко проживешь. Первым делом надо твою личность подтвердить, ну тут тебе повезло, я тебя знаю, — тут барон переключился а Добродецкого. — Давай бумагу, подпишу.

— В этом нет необходимости! — Похоже, хамство барона Аристарха Вениаминовича не злило развлекало. — Мы съездили в Дворянское собрание, личность юноши подтвердил сам Сергей Николаевич.

— Кто тебе, сопляк,