Вадим Сергеевич стоял без движения и сверлил меня взглядом. Его нахмуренное лицо не переменилась в выражении. На нем не дрогнула ни единая мышца.

— И находимся мы в спортивной школе. Она взращивать талантливых спортсменов должна. Развивать в них потенциал. А если только с самыми одаренными ребятами работать — на этом далеко не уехать. Одаренных по пальцам можно перечесть.

— Ты у нас в директора спортивной школы заделался? Такой мелкий, а уже знаешь как надо? — Кивнул мне Вадим Сергеевич.

— У меня были хорошие учителя, — не растерялся я.

— Это кто ж?

— Константин Викторович Перегудин. Он моего отца — Сергея Медведя тренировал.

— Медведь — это папка твой? — Удивился тренер. — Мелковатый у него получился сынок.

— Мы и дальше штуковать друг с другом будем? — Спросил я. — Или начнем заниматься? Давайте так: выдержу первую вашу тренировку — моя взяла. Тогда вы будете меня тренировать. А нет… ну что ж. Тогда получится, что вы правы. Что нечего мне в вашей группе делать.

— М-да… — Тренер задумался. — Мож, ты и правда, мелковат, нечета своему папке, но характер у тебя егошний. Тут не поспоришь. Ладно. Переодевайся и присоединяйся к разминке. Посмотрим, из чего ты, Медведь, сделан: из железа, как надо. Или так, из не пойми чего.

Я пожал плечами и не спеша пошел на выход. Когда переоделся и натянул свои школьные башмаки, вернулся в зал. Там группа уже оканчивала очередной круг, и я вклинился в нестройную шеренгу бегущих.

Когда мы закончили, тренер скомандовал провести разминку. Юные спортсмены принялись синхронно разминать суставы, растягивать мышцы. Когда закончили, он скомандовал:

— Первым у нас сегодня подъем штанги на грудь. Пять подходов по шесть-восемь повторений. Вес — восемьдесят процентов от максимума на толчке.

Восемьдесят процентов? Многовато будет. С таким соотношением тренируются сильные от природы спортсмены. Ну или, по крайней мере, опытные. Для большинства, а тем более детей, многим из которых по двенадцать-тринадцать лет это не подойдет. В кратковременный срок, конечно, результат будет, но есть высокий риск заполучить перетренированность. Не говоря уже о травмах.

— Кто максимальный вес не знает, — покосился на меня тренер, — да, Медведь, я о тебе говорю. Ставь двадцать пять килограммов. С этим поработай.

— Много, — покачал я головой. — Или вы меня решили на первой же тренировке укокошить?

— Я тебе говорю, ставь, значит, ставь, — рявкнул он, и тут же отвлекся на кого-то из других ребят.

— Ему палец в рот не клади, — подошел ко мне вспотевший Сережа. — Как у тебя вообще духу хватает ему наперекор говорить?

— У него неправильный подход, — покачал я головой.

— Как это, неправильный? — Удивился Сережа.

— Тяжелая атлетика — это работа вдолгую. При таких нагрузках дети вдолгую работать не смогут. Много у вас народу не возвращаются на занятия?

— Бывает, — покивал Сережа. — Отсев есть. Вадим Сергеевич говорит, что бросают тренировки только слабаки.

— И много отсеялось за последний месяц?

— Порядком, — пожал плечами Сергей. — Но новые приходят иногда. Вот как ты сегодня. К Вадиму Сергеевичу много ребят хотят. Он же на хорошем счету. Результативность у него есть. Он же комсомолец бывший. Уже несколько лет, как в партии состоит. У нас половина мальчишек на него равняется.

— В партии разные люди состоят, — задумчиво сказал я.

— Никитин! — Заметил тренер Сережу. — Ты с Медведем потом побеседовать успеешь. А ну, к штанге!

Группа была немаленькая. Человек тридцать ребят разбились на несколько небольших групп. Заняли каждая свой помост и гриф. Стали по очереди подходить к штанге, выполняя толчковый подъем штанги на грудь.

Нужно было снять гриф с помоста, правильно, согласно технике, подвести к поясу, а потом, резким движением вздернуть штангу и поднырнуть под нее, взяв снаряд на выдвинутые вперед плечи.

Первые несколько подходов делали вхолостую, с пустым грифом. Потом брали разметочный вес, ну и, наконец, рабочий. Мне же и вовсе пришлось взять десятку. Я знал, что даже пустого двадцатикилограммового мне будет многовато.

А еще я заметил вот что: Денис Сергеевич не уделял почти никакого внимания большинству ребят. Он выбрал для себя одну группу, в которой были Марат, Сережа, веснушчатый Артемий и еще несколько самых крепких из всей группы ребят.

Остальные, прямо скажем, занимались абы как. Я тут и там видел в их технике такие ошибки, с которыми дальше работать не просто нельзя, а даже опасно. Правда, Денис Сергеевич, кажется, не обращал на них никакого внимания, крутясь только вокруг самых крепких парней. Как он вообще умудрился показать такие статистические результаты? Нарисовал, что ли?

— Куда все замки подевались? — Ходил между помостов рассерженный Марат — Мне нужны замки! Есть тут свободные?

Тем временем я занимался, в отдалении от всех, с десяткой. Веса одного только грифа для взятия на грудь мне было маловато, к двадцати пяти килограммам я и прикасаться не собирался, а единственную пару пятнадцатикилограммовых грифов на весь зал заняли девчонки.

Выход из положения я нашел. Взял у Сергея замки, которые ему были совершенно не нужны, и навесил на свою десятку. Получив вполне удобоваримые пятнадцать килограммов, стал продлевать подъем на грудь.

Непривычное к таким нагрузкам тело страдало от натуги. Выносливость у меня, конечно, была ни к черту. Я то и дело боролся с желанием бросить занятие. На шестом повторении мышцы начинало жечь так, будто я работаю в отказ. Я понимал, что это временное явление. Через пару недель я привыкну к нагрузкам, и работать станет проще.

Гораздо больше неудобства доставлял голод. Да, тельце Вовы Медведя требовало еды, чтобы пополнить быстро горевшие в организме калории.

Я подавил в себе острое желание съесть большую ватрушку и подошел к штанге, чтобы приступить к новому подходу.

— Опа! А вот же они!

Невоспитанный Марат просто подскочил к моему грифу, приподнял левую втулку и принялся стягивать замок. Я нахмурился, а потом просто наступил на гриф. Звякнул металл. Марат одернул руки.

— Ты че творишь⁈ Чуть пальцы мне не прищемил!

— Я тут занимаюсь. Не видишь? — Сказал я ледяным тоном.

— Ты не занимаешься, а Ваньку валяешь! А ну, снимай замки! Мне они для дела нужны!

— Хорошо, — беззаботно пожал я