права на слабость. Мы должны сокрушить русских любой ценой, иначе они сокрушат нас. Раздавить их, стереть в порошок, не оставить камня на камне от их драгоценной империи. Только так мы сможем одержать победу и утвердить гегемонию Республики раз и навсегда! Ценой минимальных потерь с нашей стороны и максимального ущерба для противника.

— Сэр, допустим, мы разрушим факторию, — нарушил молчание Джонс, поднимая руку. — Но что нам это даст в стратегическом плане? Какой смысл уничтожать гражданский объект, если основные силы противника по-прежнему будут целы и невредимы? Не логичнее ли сосредоточить все усилия на разгроме русского флота?

— Как я уже говорил, Дессе и император Константин собрали все свои эскадры у центральной планеты и, ощетинившись кольцами обороны Никополя-4, будут ждать своего часа, — несколько смягчившись, ответил ему Коннор Дэвис, внимательно всматриваясь в голографическую карту звездной системы, парящую над центром стола. — То, что мы придем туда, они прекрасно понимают, поэтому вовсю готовятся. И выкурить их оттуда будет очень непросто. Я, конечно, разобью Поля Дессе, об императоре как о космофлотоводце я вообще молчу. Но при этом мы рискуем потерять много кораблей. Чертовы орбитальные кольца — они соберут кровавую жатву из наших вымпелов, как только мы попытаемся подойти поближе… Наши потери могут стать неприемлемо высокими, если мы будем действовать в лоб. Необходимо придумать что-то нестандартное, какой-то неожиданный ход, который застанет русских врасплох.

Командующий умолк, задумчиво поглаживая подбородок. Его взгляд блуждал по звездной карте, словно выискивая уязвимые места в обороне противника. Остальные адмиралы молчали, не решаясь прерывать размышления Дэвиса. Они прекрасно знали, что в такие моменты мозг главкома работает на пределе, просчитывая десятки вариантов и комбинаций. Коннор Дэвис уже знал, как будет действовать…

— Так вот, чтобы уменьшить сопротивление противника на орбите Никополя-4, нам необходимо заставить его разделить свои силы, — наконец произнес Дэвис, ткнув пальцем в голограмму. — Единственным реальным фактором, позволяющим это сделать, станет нападение на мирную торговую факторию, что располагается в трех астрономических единицах от столичной планеты…

— Ага, теперь понятно, — обрадованно воскликнул Нейтен Джонс, которому наконец стала ясна суть задумки главнокомандующего. Его глаза загорелись азартом и предвкушением схватки. — Внезапным появлением у «Троицкой» и своими, так скажем, хулиганскими действиями я выманю флот русских с орбиты Никополя-4. Дессе помчится на выручку гражданским, тем самым он выведет свои корабли на открытое пространство, не защищенное кольцами, и будет вами окружен и уничтожен. Так?

— Да, это один из вариантов, — кивнул, соглашаясь, Коннор Дэвис. В его змеиных глазах отразились холодные отблески голограммы. — Возможно, русские отделят для помощи фактории лишь часть своих сил. Тем не менее, эскадра у Никополя все равно будет ослаблена. А значит, мы сможем атаковать ее с меньшими потерями и большими шансами на успех. Это даст нам решающее преимущество.

— Но тут одна загвоздка, сэр, — хмыкнул Нейт, почесав затылок. На его лице отразилось сомнение. — Вы уверены, что «раски» помчатся помогать мирной колонии? Что-то мне в это не сильно верится… Русские — расчетливые ребята. Вряд ли они будут рисковать боевыми кораблями ради каких-то торгашей и лавочников. Скорее уж предпочтут сохранить силы для решающей битвы.

— Поэтому я и посылаю на это задание именно вас, вице-адмирал, — Дэвис многозначительно посмотрел при этом на Джонса. В его взгляде читался какой-то неприятный, зловещий намек. — Вы должны сделать так, чтобы Дессе поспешил на помощь гибнущему космополису. Вы меня понимаете? Должны создать у русских впечатление, что мы настроены крайне серьезно и не остановимся ни перед чем. Что если они не выдвинутся на помощь станции, то рискуют потерять целый город с десятками тысяч жителей. И тогда у них просто не останется выбора…

— Кажется, да, — печально вздохнул Нейтен Джонс, опустив глаза. Его плечи поникли, словно под тяжестью навалившегося груза. — А также я понимаю, что после этого гореть мне в аду за все содеянное… Одно дело — уничтожать врагов в честном бою. И совсем другое — расстреливать из палубных орудий гражданских, чтобы вынудить противника плясать под твою дудку…

Джонс замолчал, погрузившись в тягостные раздумья. В его душе явно боролись противоречивые чувства — долг адмирала, привыкшего подчиняться приказам, и остатки офицерской чести, не позволяющие опуститься до подлости. Он понимал всю военную необходимость и логику плана Дэвиса, но принять его на эмоциональном, человеческом уровне никак не мог.

С одной стороны, речь шла о тысячах жизней его подчиненных, которые наверняка погибнут в безнадежной лобовой атаке на орбитальные крепости русских. И если риск потерять пару гражданских транспортов мог спасти сотни республиканских кораблей — разве не стоило пойти на это? Разве жизни соотечественников, товарищей по оружию не важнее, чем какие-то там колонисты вражеской империи?

Но с другой стороны, Нейтен прекрасно отдавал себе отчет, какой ценой будет достигнута эта сомнительная выгода. Ценой крови и страданий ни в чем не повинных людей, единственная вина которых лишь в том, что они оказались не в том месте и не в то время.

«Великий Создатель, и почему же именно мне выпала эта роль? — с тоской подумал Джонс, комкая в пальцах край мундира. — Почему я должен стать палачом и монстром ради призрачной надежды на победу? Неужели, только залив Галактику кровью, мы можем утвердить величие Республики?»

Но, как ни горьки были эти мысли, Нейтен понимал — выбора у него нет. Приказ есть приказ. Если он откажется выполнять волю Дэвиса, это не остановит войну и не спасет обреченную факторию. Командующий все равно отдаст эту миссию кому-то другому. А самого Джонса с позором разжалуют и вышвырнут из космофлота, заклеймив предателем и трусом. Нет, он слишком долго и упорно карабкался по карьерной лестнице, чтобы позволить себе подобную роскошь.

— Так я могу на вас положиться? — задал вопрос командующий, видя в глазах вице-адмирала покорность. Дэвис умел читать людей и прекрасно почувствовал, что Джонс дозрел, сделал свой выбор. Оставалось лишь подтолкнуть его напоследок, помочь окончательно перешагнуть через себя.

— Отбросьте все сопли, о которых тут рассказывала ваша коллега, — Дэвис при этом с укором посмотрел на молчаливую и насупившуюся Элизабет Уоррен, даже не пытаясь скрыть презрения к ее «бабьим сентиментальностям», — и проявите жестокость. Помните, что от вас зависят судьбы тысяч наших парней и девчонок, которых вы, если наша задумка осуществится, спасете… Неужели жизни этих ребят не стоят того, чтобы запачкать руки кровью врага? Неужели вы