Люди за соседним столиком уже давненько с откровенным интересом следили за нами, и Внемлющий шутливо развел руками:

– Если заводите гениальную домашнюю Ловчую, будьте готовы за ней ухаживать. Даже насильственно: она обычно не знает, что ей надо.

– В смысле домашнюю?!.. – начала было возмущаться я, но Полынь мстительно заткнул меня очередной едой.

– Проблема в том, что этот лохматый господин напротив меня – изверг и садист, – прожевав, мило и на полном серьезе сообщила я любопытным гостям кофейни. Судя по одежде, это были туристы, теперь смотревшие на нас во все глаза. – Он не дает спокойно жить половине города, держит в страхе продавцов украшений, является дворцовым служащим в самых страшных кошмарах и вообще всячески нарушает мир и спокойствие Лесного королевства. Никто не может с ним сладить. А меня он взял в плен и принуждает разгадывать загадки, как того требует его извращенное чувство прекрасного. Спасете меня, а?

Я проникновенно посмотрела на туристов – своим фирменным взглядом, заставляющим людей отдавать мне последние рубашки, а преступников – переставать меня бить.

– Мы… вряд ли… сладим с таким человеком. – растерянно протянул один из туристов.

– А жаль! – цокнула языком я, и мы с Полынью одновременно и не сговариваясь дернули за шторки по бокам от стола. Вжух! И они скрыли нас в импровизированной кабинке.

За шторками послышался дружный сочувственный выдох.

– Ладно, если серьезно. – я устало потерла лицо руками и вновь посмотрела на список допрошенных. – Давай также вычеркнем леди Гаррошу. У нее дома я увидела магический уголок с символами Братства Лилоцветов, а у них строго-настрого запрещено причинять вред всему живому. Словесный вред не возбраняется: она чехвостила Чудо так, что у меня чуть уши в трубочки не свернулись.

– Прекрасно. А из моих убираем Сайто из Дома Парящих – он сам сильно болен и не выходил из дома уже давно, – и торговца шелками – он, наоборот, рыдая, заламывая руки и умоляя не сажать его в тюрьму, признался, что на той неделе подсылал к Чуду мальчишек, чтобы те расписали дверь его дома непотребствами…

– Ого! – поразилась я. – Ну да, если так в его глазах выглядит страшное преступление, то он бы не стал наводить смертельную порчу.

Таким образом мы убрали еще несколько человек и с куда большим благодушием, чем прежде, уставились на список. К этому моменту я успешно слопала всю еду Полыни и, когда он вдруг заметил это, наткнулась на его гневные крики на этот счет. С той стороны нашего балдахина послышались встревоженные шепотки – судя по всему, туристы еще не ушли и теперь переживали за мою судьбу.

Я не отказала себе в удовольствии высунуть голову из-за тяжелых штор.

– Я же говорю: изверг!

– А ну вернулась! – рука Полыни втянула меня обратно.

Как и мне, ему дико нравилось по мелочи эпатировать публику.

– Ладно, малек. Теперь нас ждет самый рискованный шаг. И самый важный с учетом ограниченного времени на расследование. – он выдержал торжественную паузу. – Время включить интуицию. Если у тебя есть с собой карты туарот, или кости, или еще какая-нибудь штука – доставай. Будем выбирать, на кого из них сделать ставку как на преступника.

– Ты серьезно? – опешила я.

– Серьезней некуда. До заката меньше двух часов. Мы не успеем не то что повторно опросить – обойти всех этих людей!..

– Так, может, припряжем к нашей миссии Анте Давьера с его знаменитой чуйкой?

– У тебя тоже есть такая, да еще посвежее на шесть тысяч лет… Давай. Разминай точку межбровья или как-нибудь еще настраивайся на удачу – и погнали.

– Чур, ты тоже выдвигаешь какое-нибудь предположение.

– Безусловно. Ответственность пополам, – пожал мне руку Полынь.

Мы оба были не в восторге от такого метода решения дел. Прах побери, да мы никогда прежде не раскрывали преступления так!.. Это вообще законно?

Но что поделать. Иногда лучше сделать чушь, чем ничего не сделать.

Я свирепо уставилась на список. Полынь подпер щеку рукой и, наоборот, томно и скучающе прикрыл веки. Так прошло секунд десять.

После этого я резко выхватила из кармана монетку и щелчком подкинула ее над столом. Закрутившись в воздухе, она вскоре приземлилась на одно из имен. Я прищурилась, глядя на него, и, решительно заявив: «Ну уж нет! Так не пойдет!», сдвинула монету на другого подозреваемого – ровно в тот же момент, когда Полынь указал на него пальцем.

Наши с напарником взгляды встретились.

– Что ж, – сказала я. – Паршивая у меня интуиция или гениальная, но работает в одном направлении с твоей.

– Ага, – он решительно поднялся из-за стола. – Пойдем, чудовище.

Когда мы пересекали зал к выходу, я несколько раз оборачивалась на туристов и беззвучно показывала им, какие глубочайшие страдания я испытываю из-за необходимости идти куда-то с Этим Мужчиной.

Полынь только схватил меня за рукав летяги и, демонически хохоча, ускорился.

Человеком, которого мы так парадоксально и дружно выбрали, был тот самый торговец, чей товар Чудо однажды забрал, не оплатив и мотивировав это тем, что он пришел в мятой упаковке.

Этим товаром были скульптурки-адоранты на продажу – да-да, те самые, что молятся за хозяев в храмах, а потому упаковка не имела ровным счетом никакого значения… Устроив скандал, господин Чудо Бахари просто продемонстрировал склочный характер.

Я уже говорила сегодня с обиженным им торговцем – его звали Кайл. Снова увидев меня, да еще и в компании Полыни, он не сильно обрадовался, но все же пустил нас в дом. Там все было украшено к Новому году: над камином висел венок с остролистом, посреди комнаты высилась елка, на окнах поблескивали узоры и каллиграфические поздравления, написанные справа налево – так, чтобы их было удобно читать прохожим.

Кайл налил нам чая с корицей и апельсином и сел напротив нас в кресло. Его маленький сын вился вокруг него неугомонным ураганом и все требовал от всех троих внимания: ему очень хотелось, чтобы мы сыграли с ним в добрых эльфов и гоблинов, раз в году мирящихся друг с другом и одаривающих всех подарками.

– Почему вы думаете, что это я наложил порчу на Чудо? – наконец отчаянно вопросил Кайл.

«Это до пепла хороший вопрос, парень, – подумала я. – Потому что мы придурки, которые выбрали тебя наугад».

– У нас есть неопровержимые доказательства, – невозмутимо сообщил Полынь. – Вы уверены, что хотите, чтобы я перечислял их при вашем сыне?

– Я. – Кайл метнул взгляд в сторону ребенка, теперь увлеченно завязывающего шнурки на моих сапогах в нечто, что я вряд ли потом распутаю.

– Если вы сами расскажете нам все по порядку, – давил Полынь, – и тем самым жизнь Чуда Бахари будет спасена, наказание будет кратно легче, чем если я… простите уж за это слово… выбью из вас правду.

«Полынь, не перегибай!» – мысленно взмолилась я. Прах с ним с ребенком даже, но в целом – ну какие у нас доказательства?! А этот Кайл выглядит таким безобидным, что рука не поднимается в чем-то его обвинить!..

С другой стороны, из всех подозреваемых я почему-то выбрала именно его. Как и Внемлющий. Что-то было в нем и данных о его жизни, что-то, что не получалось осознать рационально, но что неплохо чувствовалось, если позволить себе прислушаться к внутренней тишине.

Я подняла взгляд на Кайла, явно начавшего нервничать.

– Те фигурки адорантов, о которых мы сегодня уже беседовали, – я наклонила голову. – Что господин Бахари сделал с ними после вашего скандала? Просто стал продавать в своей лавке – или же использовал как-то иначе?..

– Откуда я знаю! – отшатнулся Кайл.

– Кхм, – я вскинула брови. – Вы написали на него больше дюжины претензий в Правом ведомстве, жаловались на него в Торговую палату, пытались уговорить других купцов устроить ему то ли бойкот, то ли темную. Кайл, я думаю, вы прекрасно знаете судьбу тех фигурок. И подозреваю, что, начни тогда Чудо продавать их в своей лавке, он бы действительно огреб от кучи людей сразу за столь неэтичное решение. А он хоть и сволочь, но не дурак.

– Где фигурки, Кайл? – Полынь опер локти о колени и положил на них подбородок,