Шрифт:
Закладка:
– Отпустите. – немедленно реагирую я.
– Хотел тебя поддержать. – пожимает плечами нахал.
– Сама дойду.
– Ну уж нет, доведу тебя до квартиры, Насть.
– Не стоит.
– Руслан приказал позаботиться о тебе. Я просто выполняю дружескую просьбу.
За спором не замечаю, как добрались на пятый этаж. А вот мой организм очень даже замечает – отдышаться не могу. Воздуха не хватает по-настоящему.
Не могу попасть ключом в замочную скважину – руки трясутся и в глазах рябит.
– Ого, Насть! Тебе явно плохо! – Михаил отбирает у меня ключи, уверенно открывает дверь. – Проходи!
Мне приходится опереться на его предплечье. Квартирка маленькая, в два шага Потапов усаживает меня на старый продавленный диванчик, а сам идет за стаканом воды. Я пью, мне становится легче. Рябь перед глазами словно бы рассеивается. И возникает лицо Михаила, с затаенным дыханием наблюдающего, как мои губы касаются прозрачных стенок бокала.
Поспешно отставляю бокал в сторону, и, потеряв на мгновение бдительность, допускаю Михаила в зону своей беззащитности. Миг, и мои губы становятся атакованными ненасытным ртом Потапова. Поцелуй выходит горячим, Михаил старается изо всех сил, навалился на меня, подмяв под себя на хлипком диванчике. Я явственно ощущаю его возбуждение, его желание. Его рваное дыхание, с хрипом вырывающееся сквозь губы, но сама при этом ничего кроме отвращения не чувствую.
– Отпустите!!! Нет!!! – начинаю биться под ним.
Мужчина тут же ослабляет хватку. Нехотя отрывается от меня. Встает и поспешно отвернувшись, опирается на подоконник, прислонив лоб к стеклу.
Я оправляю платье, которое задралось выше колен, борюсь с отвращением.
– Уходите!!!
– Насть, прости! – не оборачиваясь затуманивает окно своим дыханием Михаил. – Не смог сдержать себя.
После ухода Михаила места себе не нахожу. Волнение за Руслана приобретает иррациональные масштабы. Мне уже мерещится его убийство теми бандитами, или то, как он, искалеченный битами, или еще хуже, пулями, лежит сейчас где-то в больнице, а я не могу ему ничем помочь…
Хорошо, что ни одна душа в этом мире кроме меня не знает, что именно Быстрицкий отец моего ребенка! Не представляю, чтобы было, если бы об этом узнали бандиты… Малыш – это слабое место в жизни Руслана, его ахиллесова пята, а еще это – огромная опасность для сына и меня самой. Я не буду говорить Руслану, и тогда об этом никто не узнает. Никакие враги Быстрицкого не смогут причинить нам с малышом вред, а это главнее, чем установление отцовства. Тем более дети, по словам босса, ему не нужны.
До вечера слоняюсь из угла в угол – больше в моем однокомнатном скворечнике не разгуляешься. Не выпускаю из рук телефон. Время позднее, но трубка молчит. Еле как сдерживаюсь, чтобы самой не набрать Быстрицкого. Останавливает только то, что он сейчас может быть на переговорах, а я отвлеку его в самый ответственный момент и ухудшу наши с ним, и без того непростые отношения.
Нет, не буду звонить. Пусть меня хоть разорвет от тревоги, но назойливой быть не собираюсь. В конце концов я тоже перенервничала из-за этого наезда, он мог бы сам побеспокоиться за меня. Если бы захотел. Но, видимо, он не так уж в этом заинтересован…
Звонок в дверь. Взгляд на настенные часы. Начало одиннадцатого. Бегу к двери. Напряженно вглядываюсь в глазок, и облегченно выдохнув отпираю дверь. Руслан! Понурый. Уставший. Осунувшийся… Но такой родной! А главное невредимый!
Без лишних слов Быстрицкий вваливается в мою квартиру, сгребая меня в охапку. Целует! Страстно. Жестко. С напором. Без тени сомнения в том, что я могу отказать ему в этом поцелуе! И я целую его в ответ. Отпускаю с этим бешеным соитием наших губ все волнения прошедшего чудовищного дня.
Руслан сметает меня, точно ураган. Я едва ли успеваю закрыть за ним входную дверь. Не понимаю, каким образом мы оказываемся в постели…
* * *
– У тебя давно никого не было… – Руслан нежно перебирает мои волосы.
Я лежу рядом, на его плече, удобно пристроив к его боку свой огромный живот. Рядом с ним мне тепло и уютно. И очень комфортно, впервые за то время, как мое пузико отросло настолько, что выспаться с комфортом перестало быть возможным…
– А у тебя кто-то был? – перевожу я разговор в противоположное русло.
– Были… случайные связи, не более того.
Ага, типа меня в тот вечер в клубе, или даже сегодня. Мне становится очень неприятно, хотя он прав. Это случайность – не более того.
– Насть, не обижайся, но я должен спросить.
– Спрашивай.
– Ты и отец ребенка. Вы вместе? Это тот парень из клиники?
Ну и что ему ответить? Когда полчаса назад я раздумывала над тем, что безопаснее для малыша вообще не знать о его происхождении.
– Скажи, Руслан… я уже спрашивала у тебя, но хочу понять вновь, – приподнимаюсь я, заглядывая ему в глаза, – что ты скажешь, если узнаешь, что у тебя уже есть ребенок?
– К чему такие вопросы, Насть? – хмурится Быстрицкий. – Ты сегодня мне вообще отвечать будешь, или только стрелки переводить?
– Не злись, Руслан. Просто ответь. Это очень важно.
– Ну хорошо. – Руслан закладывает могучие раскаченные руки за голову. Глаза его смотрят наверх, будто он пытается в уме смоделировать ситуацию. – Скажем так, я буду очень расстроен. Потому что если об этом узнают мои, кхм, заклятые друзья, то… ты сама видела, что происходит порою в бизнесе. Мне страшно представить, что эти твари могли бы сделать с моей семьей… Я ответил на твой вопрос?
– Более чем.
Все, как я и предполагала. Открываться нельзя. Хотя, если признава ться самой себе: если бы Руслан дал мне хоть один шанс на его положительную реакцию… хоть один намек…
– Насть. Я хочу знать, в каких отношениях ты состоишь с отцом своего малыша!
Если бы я знала, в каких, Руслан… Ох, если бы я сама это знала.
– А зачем тебе?
– Насть, после того что между нами сегодня было, могу предположить, что отношения у вас не очень.
– Допустим.
– Тогда я заберу тебя.
Что?! От неожиданности я даже привстаю на кровати.
– В каком смысле?
– В прямом. Ты переедешь ко мне? – Руслан решительно прожигает меня своим теплым взглядом. А в нем читается желание. Он правда хочет, чтобы мы съехались?
– Но зачем?
– Я понял, что хочу быть с тобой. На работу я тебя больше не пущу. Там, как оказалось, небезопасно. В моем же доме я обеспечу твою охрану. Журналисты ничего о тебе не знают, значит, не узнают и враги. А если узнают, то ребенок все равно не мой, они не смогут меня им шантажировать, понимаешь?!
