Но это не сон. Потому что во сне сладкий поцелуй прервался бы звоном будильника, а не крепкими объятиями, в которых мы простояли еще несколько долгих минут.

Комментарий к Глава 7: Операция по спасению

Я догадывалась, что писать романтику с Шото будет сложно, но не думала, что это будет напоминать балет на минном поле. Надеюсь, пойдет без сильного ООС. Раз ввязались в эту авантюру, придется делать ಥ_ಥ

Глава 8: Я хочу быть героем

В любой ситуации главное сохранять спокойствие. Но когда тебе в голову уже летит принтер, это сделать довольно сложно.

Устройство с грохотом разбилось о стену, пластик треснул, составляющая механизмов рассыпалась на осколки, а черный порошок оставил рядом с дверью дымчатое пятно. Я предвидела, что мой поступок повлечет за собой гнев божий.

Прошла всего неделя с тех пор, как герои поймали Все-за-Одного и Всемогущий лишился сил. Раны все еще свежи. И кое-кто до сих пор не мог смириться, что вступил на первое место в неофициальном геройском списке по стечению обстоятельств. Когда, как не сейчас предпринимать инициативу, верно? Умею я выбирать время.

— Ты издеваешься?!

— Что дальше? Стол в меня бросишь?

Хотелось бы вложить в вопрос максимум язвительности, однако я чувствовала, что Старатель разозлился не на шутку. Его крики наверняка слышны на весь этаж агентства, так что вряд ли кто сунется мне на помощь. Я старалась держаться браво, но… он меня действительно пугал.

— Кто дал вообще тебе право так делать? — зарычал мужчина, отчего огонь на его плечах затрепетал сильнее. Нависая над рабочим столом, он буравил меня гневным взглядом. — Ты хоть представляешь, что это значит?

— Для кого? Для тебя?

— Да для агентства в целом.

— Я не понимаю, почему ты злишься. Точнее, понимаю, но права у тебя нет.

— Наги… — сквозь зубы он процедил мое имя. — Комитет безопасности согласовал твою работу здесь при условии, что ты не будешь действовать на свое усмотрение, всегда будешь следовать моим приказам и…

— Потому что меня записали, как твою… как… вот в это никто не верил с самого начала. Твоя помощница. А то, что я сделала, это правильно. Это то, чего я хочу.

— Мало ли чего ты хочешь.

— Да, верно. Ведь главное — это то, чего хочешь ты, так? — в ответ оскалилась я, распрямив плечи. — Но если бы комитет безопасности был против, они бы не позволили одобрить мою заявку на получение временной лицензии героя. К сожалению, сразу сдать экзамен на лицензию полноценную нельзя.

— Потому что… потому что ты вообще понимаешь, как нас подставляешь? Мало того, что ты подала заявку, не спросив меня, так еще и назвалась своим настоящим именем. Именем якудза! Думаешь, тебе позволят сдать?

— Позволили, — нахмурилась я, — печать ведь стоит, одобрение есть.

— Я не про это. — В бирюзовых глазах все еще блестела злость, однако Старатель попытался сдержать ее, чтобы трезво донести мысль. Давалось ему это нелегко. — Допустить тебя, может, и допустили. Но они не позволят тебе получить сертификат. Завалят.

— С чего такая уверенность? Я ведь не раз участвовала в спасательных операциях, пусть и не как герой, но человек, обладающий силой. Моя задача — защищать семью Тодороки, так ты меня дрессировал на протяжении девяти лет, но едва я захотела сделать что-то по-своему, ты сразу одергиваешь поводок! Ты и остальные в агентстве… вы покрывали меня, знали, что я не герой, держали на вторых, если не третьих ролях. Но я способна на большее. Не только быть у тебя на привязи.

— Я повторю — они не позволят тебе сдать, так что лучше отзови заявку.

— Нет.

— Наги, — нахмурившись, мужчина вышел из-за стола, однако направился не к девушке, а к окну. — Ты из семьи якудза, индустрия героев не допустит, чтобы ты стала одной из нас. Для тебя лучше оставаться там, где ты есть сейчас. Ты уже не наивный ребенок, что тебе в голову ударило?

«…в какой-то степени ты куда больший герой, чем мой отец. Думаю, ты могла бы стать отличным героем».

Я уже и до этого задумывалась о том, чтобы стать полноценным героем, а не марионеткой в чужих руках. А слова Шото лишь убедили меня в правильности выбранного направления. Я могу стать героем, спасать жизни, сражаться со злодеями, несмотря на прошлое. Смогу освободить сестру от влияния Лиги злодеев… Хотя это выглядит наивной детской мечтой. И тем не менее.

— Если они завалят меня, то это будет означать, что граница между героями и злодеями предопределена, и у человека нет выбора. Раз родился в неблагополучной семье или семье бандитов, значит, ты не достоин даже шанса встать на светлый путь. Вот что будет означать попытка завалить меня. Если они откажут, на них навалится дерьмо. — Сжав кулаки от прилива уверенности, я с вызовом посмотрела на Старателя, которого пейзаж за окном интересовал куда сильнее. — Я докажу тебе, что способна на большее, чем просто скакать в твоей тени. Я хочу быть героем, а не твоим заложником. Я ненавижу тебя, но я не могу жить этой ненавистью. Мне нужно что-то… — кто-то… — за что я могу зацепиться.

В ответ последовало молчание. Еще бы. Не привык этот человек, когда с ним спорят или высказывают иную точку зрения, когда идут против. Жопой чую, последствия будут не из приятных.

— Это все?

От волнения сердце забилось быстрее, стало труднее дышать и я на физическом уровне почувствовала удушающую слабость. Мне было не настолько страшно, чтобы впадать в панику. Сквозь меня будто проходили невидимые колья раскаленного гнева… Хозяин злился, когда цербер шел против него. Даже смешно, что собственная причуда восставала против меня.

— Все узнают, что Светлячок — это фальшивка, и меня, как и агентство, ждут проблемы. Мы их решим, однако ты подставляешь всех нас. Этого ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мне дали свободу выбора. Так что да, я хочу этого.

— Понятно, — сдержанно констатировал Старатель и, не глядя в мою сторону, молча указал на дверь. — Значит, тебе не место здесь. Пока не принесешь мне временную лицензию, что маловероятно, тебе здесь не рады. Не хочешь работать со мной? Тогда просто выметайся. Провалишь экзамен, меня волновать не будет. Квартиру я тебе оставлю, но работу будешь искать в другом месте.

Ожидаемо, конечно. Но чтобы так утереть об меня ноги? Даже обидно. Никакой поддержки или понимания, Старатель упрямо отказывался признавать свою вину, или хотя бы попросить прощение за то, что сделал с