Шрифт:
Закладка:
Маша глубоко вздохнула.
– Надеюсь, у меня получилось хоть немного ему показать, что я, когда нет форс-мажорных состояний, и сама могу существовать. Что могу вычислить неприятеля. Могу вполне нормально жить без камер слежения, без охранника за спиной и тому подобных прелестей! Детей-то он так не контролирует.
Врать себе она терпеть не могла, так что отчётливо понимала, что, как выяснилось, никуда её отношение к Кириллу не исчезло. Да, рядом с ним ей хорошо. Спокойствия, правда, и близко нет, зато интересно, весело и тепло. Надёжно и радостно. С ним она чувствует себя не благородно-засушенной англицкой леди викторианской эпохи, а живой и нормальной. Но…
– Но если он опять начнёт загонять меня в тот же самый угол, ничего у нас не выйдет! – отчётливо поняла Маша. – Я уже… выросла, – она посмотрела в зеркало и рассмеялась. – Выросла, причём во всех отношениях! Так что туда просто не помещусь ни физически, ни морально. Никак.
Приняв такое важное и своевременное решение, Маша водрузила себе на плечи кошку, позвала Малыша и отправилась на кухню – растущий Ванечкин организм разумнее было как следует кормить, пока он не сглодал весь крыжовник, кисловатый из-за дождливого лета.
Уже ночью, устроив Дашку себе под бок, Маша осознала, что реально волнуется.
– Хунта, ну пожалуйста, не будь таким упёртым, а? Я тебя очень прошу! – думала она, засыпая, и слышала, как под боком мурлыкает кошка. Мурлыканье, сквозь сон, почему-то казалось похожим на слова:
Ваши дороги сплетутся, сойдутся… До перекрёстка, а дальше-то как? Выбор за каждым словом и шагом, выбор нелёгкий, ты друг или враг? Ты безразличный или любимый? Что же ты ищешь со мной по пути? Что ты оставишь на пыльной дороге, если оно нам мешает идти? Страхи у каждого есть за спиною, страхи, сомненья, следы за тобой. Выбор за каждым, трудный, огромный. Нам по дороге? Ты сможешь со мной?
Кошка негромко пела, и в Машином сне торопилась вперёд лесная тропа, ведущая её к чему-то такому важному и нужному. К чему-то, без которого она жить сможет – могла же до сих пор, но такому дорогому…
Глава 13. Устами крупного младенца
Хантеров только успел из самолёта выйти и включить смартфон, как он тут же затрезвонил, завибрировал в руке.
– Да, Иван?
– Кирилл Харитонович, мы того…
– Чего того? – Хантеров отличался завидным терпением, но вот Ваню иногда хотелось чем-нибудь стукнуть.
– Поехали мы.
– Разумом? – участливо уточнил Хантеров.
Пока Иван пытался осознать, что ему ответить, Хак успел подумать о том, что ему скорее надо поговорить с Машкой, объяснить ей кое-что, пока она опять никуда не влезла.
– Каким разумом? – осторожненько уточнил напрочь запутавшийся в собственных размышлениях Иван.
– Твоим, наверное. Мой при мне! – вздохнул Хантеров, а осознав, что в данный момент как-то не настроен на игру в кошки-мышки, попросту рявкнул: – Иван! Доложить по форме!
– А! Так точно! Ваша жена едет в Москву, а я за ней. Тоже еду.
– Какое счастье, что не бегом поспешаешь! – констатировал Хак. – Куда она едет?
– Точно не знаю. Ей позвонили, она что-то такое сказала… У неё даже пёс от этого чего-то прятаться в дом побежал, а потом она поехала.
– Почему ты не уточнил, куда именно?
– Я спросил, она ответила. Но так сказала, что я не очень того…
– Дословно! – потребовал Хантеров.
– Сказала, что едет к припадочным сисадминам и, что, когда она до них доберётся… Ээээ… Короче, я им не завидую! Она так грозно описывала, что сделает…
– К сисадминам? На работу?
– Видимо, да. Она так злилась, что я не решился уточнить. Хотя она ещё домой собиралась заехать, что-то взять.
Хантеров против воли усмехнулся. Да, он тоже когда-то видел, КАК Машка злится – это впечатляло.
– Вы сейчас где?
Иван назвал улицу, по которой следовал за машиной Хантеровой, и Кирилл Харитонович понял, что они действительно едут к квартире Маши, и более того, он доедет туда даже быстрее.
– Прекрасно, на месте и уточню, что у неё там такое приключилось. А ты, как только я до вас доеду, можешь вернуться на дачу, там её подождёшь, – настроение неуклонно улучшалось, и Хак осознал, что ему любопытно и весело, а это сочетание дорогого стоило!
Нет, правда, женщин вокруг хватало. Иногда даже переизбыток возникал, особенно, когда по долгу службы приходилось проверять филиалы и интересоваться работой «женских вотчин» – экономистами, бухгалтерами, кадровиками. Хантеров прекрасно знал, что может привлекать внимание, а ещё отчаянно пугать – всё зависело от того, что в данный момент было нужно для работы.
Знал, но принципиально не подпускал к себе никого. Ни роковых красоток, ни скромниц, многие из которых следили за ним незаметно, но с надеждой на то, что он непременно оценит, рассмотрит что-то потрясающе-уникальное, влюбится, падёт к ногам.
– Падёж отменяется! – иногда посмеивался вредный Хантеров про себя. – На работе работать надо, а не глазками стрелять! Могу восхищаться только профессионализмом и честностью.
За десять лет Машку забыть так и не удалось, да он особо и не старался – всегда был с собой честен, к тому же, кроме всего прочего, ни с кем и близко, кроме жены, у него не возникало вот этого сочетания искрящегося любопытства и веселья.
И разговаривать с ней всегда было интересно, обсуждать что угодно, словно они говорили на каком-то лично их языке, который все остальные попросту не понимали, а ещё… Ещё было здорово чувствовать себя добытчиком. Да, гордость от приволакивания чего-то ценного в «пещеру» Хантерову была отлично знакома. Сами по себе ценности были не так важны – интереснее было от того, что можно их принести кому-то для себя очень важному! И чтобы этот кто-то обрадовался и оценил его труды и усилия.
Причём ценность от стоимости никак не зависела – кот, подобранный Хантеровым в сугробе, значился как «сокровище номер раз»…
Хак после развода просил Машку о том, чтобы она разрешила ему взять кота и точно знал, что ей было непросто это сделать – кота она очень любила. Но даже страшно злясь на него, Маша не отказала – понимала, что она-то остаётся с детьми, а он – один.
