более искусными. Всю свою жизнь они не расставались с луком и с раннего детства охотились в степях на сайгаков и прочую быстроногую живность. Склавины же испокон веков были сильны прежде всего в рукопашной схватке.

Один из воинов, пронзённый стрелой, вскрикнул и вылетел из седла. Другая стрела попала соседней лошади прямо в шею, она дико заржала и, встав на дыбы рухнула замертво, подмяв под себя седока.

- Назад! - скомандовал кмет, - Щиты поднять!

- Уйдут, поганые! – кричали отроки, - Надо атаковать!

- Стой, куда под стрелы! Назад, я сказал! – строго крикнул кмет, - Добрыня приказал за реку не ходить!

- Уходят! А с ними наши люди полонённые и добро! Как же так, уже почти настигли степняков! Дозволь, кмете! Порубим поганых! - говорили одни.

- Эх, не успеем. Пока спустимся, уйдут за реку. А мы на броде, как на ладони для ихних лучников будем, - сомневались другие.

- Если махнём прямо сейчас, то может и успеем ещё поганых за зад схватить, - настаивали первые.

- Решай, кмете! Жалко наших людей! Ужель так и будем смотреть как их в полон уводят?!

Склавинский командир колебался. Полонённых людей ему было жалко, но и нарушить строгий приказ сурового воеводы Добрыни тоже не хотелось.

Словно почувствовав его сомнения, перед шеренгой турликингских лучников вдруг выехал странный человек в пёстром халате и жёлтом колпаке. Он взмахнул руками и что-то закричал. Тотчас же мутные воды Атала вспенились и, выходя из берегов, стали буквально подниматься непроницаемой вертикальной стеной вверх, отгораживая всей своей массой степняков от их преследователей, словно гигантским щитом.

А затем из-за этой водной завесы стали вдруг десятками вылетать турликингские стрелы. Но их лучники тоже вынуждены были бить наугад, сквозь воду, поэтому стрелы хоть и свистели вокруг, но вреда никому не причинили.

- Назад! – скомандовал изумлённый кмет, - Святой Дух, это ещё что за диво

такое!?

- Колдовство! – в ужасе отшатнулись воины.

- Должно быть ихний колдун с чёрной магией! - крикнул кто-то, - Его ещё раньше несколько раз видели. Ворожит, бес проклятый.

Тем временем вертикальная водная стена с громовым рёвом и шумом обрушилась вдруг вниз и бурным стремительным потоком понеслась по руслу реки, увлекая своей неумолимой стремниной даже крупные валуны и стволы деревьев. Все вокруг вспенилось и забурлило. Опешившие люди застыли в изумлении.

- Хорошо, что мы не сунулись на брод, - проговорили испуганные ратники, - А то сейчас смыло бы нас с головой и все утопли бы. Боги уберегли.

- Глядите! А поганые то ушли! Что делать будем кмете? Может припустим за ними, пока всё спокойно? Там же наши люди.

- Знаю, самому тошно! Но приказ воеводы не позволю нарушить! – решил, наконец, командир авангарда, - Ему виднее! А ну, назад, пока ещё кого-нибудь не подстрелили, или колдуны какие ещё там не появились.

Ратники с болью в сердце наблюдали с высоты бугра, как на противоположном берегу медленно исчезали в тучах пыли многочисленные тёмные точки.

- Возвращаемся, - развернул коня кмет, - Надо воеводе с князем доложить.

* * * * *

Посоветовавшись с воеводами, молодой князь Бурислав, один из младших сыновей Великого Кагана, не решился преследовать, так и не принявших открытого боя, врагов дальше Атала. Идти за ними далеко в глубь Степи было рискованно. Места там гибельные, особенно летом. В жарких безводных степях можно было и вовсе потерять всё войско. Опасались и чёрной магии турликингов.

Выставив у бродов крепкие заставы, разбили лагерь. Что делать дальше было не понятно. Поставленная задача была выполнена лишь на половину. С одной стороны -набег отразили и врагов изгнали из пределов родной земли. Но, с другой - уничтожить их и освободить пленников и захваченное добро не удалось. Значит, в будущем, можно было ожидать новых набегов. Люди и так уже боялись селиться на приграничных территориях. Молодой князь решил отправить самых быстрых гонцов с докладом к отцу в Святоград, а сам с войском остался дожидаться его ответа на границе.

Длинные летние дни потянулись бесконечно и однообразно. Казалось им не будет конца. Днём одолевала сильная жара. Люди и лошади буквально изнывали от зноя и с нетерпением ожидали вечерней прохлады. Но она приносила с собой не только отдых от летнего пекла, но и тучи комаров и мошкары, роившихся на тёплом, заросшем камышами мелководье. И эта напасть была ничуть не лучше дневного зноя. Спать было невозможно. Да и запасы провианта в походном обозе быстро истощались. Прокормить многотысячное войско было не просто.

- Так мы совсем отощаем, скоро лошадей своих, ворон, да окрестных собак жрать будем, - тихо, чтоб не слышали командиры, роптали воины из племенных ополчений. Их созывали из сёл и деревень набатом только в случае большой беды. И, в отличии от княжеских дружин, они не привыкли к долгой ратной службе и тяготам длительных походов.

Опасаясь возвращения степняков с подмогой, а тем паче - неведомого колдуна, весть о котором быстро разлетелась, бдительности не теряли.

- Надо бы нам из Святограда своих ведунов, да кудесников в подмогу позвать, - говорили ратники, сидя вечером у костра, - А ну как появится этот поганый колдун? Их, этих бесов, говорят ни сталь, ни огонь не берёт. Что тогда делать будем?

Между тем, лагерь обнесли небольшим земляным валом, поверх которого поставили высокий бревенчатый тын из остроконечных тёсанных брёвен, а перед ним врыли под наклоном крепкие заострённые колья. Выставили круглосуточные караулы.

В центре лагеря поставили большой княжеский шатёр, искусно расшитый и увенчанный, как было принято, чёлкой становой, обозначавшей присутствие князя и главного воеводы. Она представляла собой треугольный стяг, большое и хорошо заметное издали полотнище багряного цвета, расшитого по краям золотом. Его навершие было сделано в виде копья с изображением Светлого