— Меня это не интересует. И порт уже, считайте, вам не принадлежит. Пожелает этого Герцог Ранев, и он станет его владельцем. А нет, так пустит король его с молотка. В казне прибудет, и никто не скажет, что мы его отняли силой.

Оскорблять его, говоря, что я не собираюсь поддерживать блеф с женитьбой, не стал. Мелко это, указывать на очевидное. Он ведь и сам все прекрасно понимал.

— Где мы ошиблись? — неожиданно спросил он.

— Не знаю, не я планировал это безобразие. Не я начал рискованное дело против королевской власти.

— Планировал… И я не планировал. Они так сладко пели про балы и уважение. Сам не понял, как повелся, — устало сев на стул, произнес мужчина. — Прошел год, потом другой. Тебя я не желал видеть рядом с моей малышкой. Твой брат казался податливым, и из него я бы смог слепить своего наследника. Увы, он взбрыкнул. И план пришлось резко менять. Кажется, именно тогда все полетело во тьму.

Я, и правда, позабыл, что изначально мой брат был выбран, как будущий муж Элоизь, и только его непокорность превратила его в средство шантажа. А не наследника немалого состояния, порта и возможно, в будущем, короля. Один простое, но непоколебимое «нет», вывело игру на качественно иной уровень. Ведь если бы я не влез во все это лично, то и заговор мог удасться.

— Надо же. Я уже и забыл, что первоначальной целью в женихи был мой младший брат. Вас слишком много было в моей жизни в последние годы. Оказывается, не только к хорошему, но и к плохому привыкаешь.

Но мои слова остались без ответа. Собеседник явно погрузился в размышления, а мне оставил роль слушателя.

— Элоизь была хорошей девочкой. Любящей, заботливой и открытой. Ее сломали матери и мой брат. Испортили мою девочку, перестраивая под себя. Была бы моя воля, я бы их убил, как только получил мою наследницу. Но вот жена… она на что-то надеялась. Все жила воспоминаниями о милой и доброй сестренке. Вернулись эти уроды со своими мечтами и планами на великие дела и свершения. Сами оборванцы, ничего не нажили за годы скитаний, вот и притащились побитыми собаками. Надеялись урвать кусок хоть от одного из наследств. Но вот беда — никто им не сочувствовал. И ничего не оставил. Ни монетки! — злорадно произнес Киль, улыбаясь в своей привычной манере.

— Совсем никто?

— Бабка моя хотела что-то оставить, но ее сын запретил даже пытаться отписать им хоть копейку. Решили жить без семьи, так пусть и живут. Они о ней и не вспоминали никогда. Не писали, не просили понять и простить. Не раскаивались в своих поступках, считая себя жертвами.

— Честно. Хоть и жестоко, — согласился я.

Понять подобное я мог, ведь представлял, какими личностями был младшие в его семье. Там, и правда, не было ни чести, ни достоинства, ни усердия для самореализации.

— Ничуть не жестоко! Опозорить две семьи на несколько городов. Да мой отец едва не разорился из-за них. С ним не желали общаться, дела вести не хотели и уважать перестали. Глава рода, и не смог сына урезонить. Где такое видано? В глаза людям смотреть стыдно было даже мне, а я ничего плохого не совершал. Напротив, работал от заката до рассвета, как простой работяга, когда половина наемных рабочих отказались трудиться и стали требовать прибавок за то, что раньше делали за гораздо меньшие деньги.

— И семья у вас не сложилась со старшей сестрой, — решил направить его рассказ в другую сторону.

Знать о лишениях и страданиях я не желал. Дела прошлые.

— Не сложилась. Я понимал, что ничего из этого не выйдет с самого начала. Я был влюблен в младшую сестру, и мой дракон поддерживал такой выбор, а вот старшая ему не нравилась никогда. У меня не осталось выбора, и мы заключили бесперспективный брак, разыгрывая счастливых влюбленных на глазах у соседей. Появление дочки, единой со мной крови, позволило расслабиться. У меня была наследница! Я бы не стал вмешиваться в этот заговор, если бы не моя истинная…

Услышав подобное, я вздрогнул и внимательно посмотрел на разоткровенничавшегося собеседника. Про истинную я не читал в допросах. Вернее, может это и было в подробных протоколах, но ее не внесли в ту версию, по которой его осудили. Наверное, причиной стала косвенная вина истинной во всем этом заговоре.

— Да-да. Я встретил родную душу, но она была из друидов и тяги не испытывала. Мой титул, а вернее, его отсутствие, смутило леди из высшего света. Денег много, но тогда они шли в дело и сорить ими я себе позволить не мог. Еще и семья у меня была, еще и с Элоизь. Она отказала. Думал, стану с помощью твоего брата родственником герцога. Но этого ведь мало. Потом решил стать графом или герцогом сам. Может, тогда бы она увидела во мне стоящую партию.

Слушать о его личной трагедии я не желал. Слишком нервно шевелился внутри дракон, примеряя на себя возможность отказа Эльзы принять меня после того, что случилось. И я вновь решил уйти на нейтральную тему.

— Зря думали поменять белого дракона на черного дракона. Мы слабее. Нам не удержать страну от развала. А все, кто думают иначе — глупцы, что не сталкивались с силой Ульроса. Сопротивляться его воле я не могу никогда. Никто из черных не сможет, это я могу гарантировать.

— Да, не сталкивался я с ним, — кивнул покорно мужчина. — Оказывается, мы были под вашим колпаком.

— Да, были.

Неужели он ожидал получить откровенность и полную информацию о расследовании? Наивный, однако, человек. Я никому не собирался трепаться о том, что мы едва все не проворонили. Лучше пусть считает, что мы никогда не упускали из виду сложившуюся ситуацию.

— Глупо думать, что люди короля ничего не делают, лишь получают деньги. Неужели вы столь наивны? Вы, тот, кто поднял собственный порт?

— Сам не понимаю, как это случилось. Погнался за выгодой. За собственной мечтой проучить истинную, вот и рискнул. Дурак я.

— И правда, глупость вышла большая. Так зачем вы меня звали? Ради этой исповеди?

— Нет. Хотел тебя хоть как-то заставить или упросить помочь Элоизь. Я люблю эту девочку, родная она мне. И не простил бы себе, если бы не попробовал спасти ее от каторги, — на лице мужчины отразилась настоящая мука..

— Я не смогу. Элоизь осуждена за подкуп должностного лица, за участие в заговоре… Ваша девочка давно выросла. Теперь она лжет, распускает слухи, унижает и издевается над теми, кто слабее ее. Хватит ее оправдывать и прикрывать. Она виновна, и вскоре отправится порталом в место заключения.

— Она хорошая. Просто жизнь у нее была сложная…

Вот тут я не сдержался. Повысил голос и возмутился от его наивности.

— Да в чем та сложность заключается?! Денег у вас много было и сейчас, и ранее, вы не страдали от их отсутствия. Два комплекта родителей имела. Пусть двое из них не особо любили девочку, но они были рядом. Вы были рядом и любили ее. Исполняли каждый ее каприз и просьбу. Теперь и вы, и она будете отвечать за свои поступки. И мне вас не жаль. Вы шли к своей цели по головам, не оглядываясь и не думая о других. Я сам прекрасно могу подтвердить, насколько ваши поступки жестоки. Если бы меня вызвали свидетелем, то честно открыл бы темы наших бесед. Как с тем же перечнем приказов, что вы перечислили мне в нашу последнюю встречу, так и ее требования ко мне, словно я племенной жеребец в ее конюшне, а не личность. Она никогда меня не любила. Да, играла роль на публике, но это все.