их компании не хватало одного человека, того, кто отличался от других своей особенностью и необыкновенным даром — воображение. Фишль сидела, облокотившись о холмик и обнимая свои колени слушала яркое веселье.

Изумрудные глаза светились тоской, а сама она была в задумчивости.

После того разговора с Кадзухой та не могла найти себе места, думая, не сделала ли она ему больно? Может, есть время подумать ещё раз? Это навряд ли. С тех пор они особо не общались, разве что утреннее «доброе утро» сопутствовало в обязательном порядке. И она была рада, что у них осталось хотя бы это. Её чувства никуда не собирались уходить, и это начинало раздражать, ведь та думала, что после некого «расставания» от них останется лишь воспоминание, вместо этого Фишль по-прежнему ждёт от него какого-нибудь приглашения на вечер или обыкновенного разговора. Она хорошо понимала, что так будет только лучше для обоих, но… смотреть на то, как юноша ехидно общается с путешественницей, затем вовсе куда-то уходя от остальных вдвоём — не радовало ни капли.

Впервые она познала для себя ревность, это было очень странное ощущение, словно из неё вылетали все накопившееся бабочки, превращаясь в иголки, которые небрежно атаковали сердце.

— Миледи, в сборе наших друзей не хватает лишь Вас, может, всё-таки присоединитесь? — Оз оставался рядом с ней, бросая всех.

— Как думаешь, я правильно поступила? — тихо прошептала она, не отвечая на его вопрос.

Он знал всё, что происходило с ней, словно ходячая записная книжка, где до малейшей частицы написано о ней.

— Не нужно на этом зацикливаться, если между вами был барьер, то не обязательно пытаться ужиться с ним, существует лишь один вариант — попробовать разрушить его.

— Моя натура не позволяет перестать обращать внимания на возрастные ограничения, просто потому… что иногда я ловлю себя на мысли «интересно ли ему со мной говорить?» как бы сильно ты не желал и не хотел соглашаться с тем, что ваши разговоры и темы отличаются — это всё равно окажется чистой правдой, каким бы человек не был умён… — Фишль облокотилась головой о холмик и смотрела на небо.

— Вы правы, Миледи, но если Вы понимаете, что другого выбора нет, то может лучше отпустить? Хотя бы попробовать.

Оз всегда старался её подбадривать, независимо от причины, будь то кризис сладкого или недопонимания окружающих людей. Он не хотел видеть в ней грусть или отчаяние, поэтому всегда соглашался стать слушателем на любой вечер по воле принцессы, бросая всех, отвергая и отказываясь. Для него она была всем.

— Хм? — девушка решила не отвечать, потому что перестала слышать тоненький голосок юноши, затем обернулась и потеряла его из виду, так же, как и Люмин внезапно пропала, — Хах, они что, снова куда-то ушли? — голос заметно изменился.

— Похоже, что да. Вас это так волнует?

— Ты абсолютно прав, буду честна, мне неприятно, что он так быстро нашёл мне замену…

Пробежало короткое молчание, лишь дальние разговоры и шум костра сопровождал их. В этом тёмном местечке, без настроения и желания веселиться.

— А если я найду их? Или встречу тогда, когда они разойдутся и поговорю с ним? Моё предчувствие шепчет мне, что это необходимость.

Это уже отчаяние.

Фишль начинала жалеть, что отвергла его.

Тем временем Оз не знал, что на это ответить, в голову приходило лишь одно — просто поддакивать.

— Звучит неплохо, — или это ошибка?

* * *

Ступая по мокрому песку и держа руку ронина, она счастливо пробегала у воды, глядя ему в развивающиеся белые локоны, что красиво кружились в ритм их не быстрого и спокойного бега. Они убежали от всех, от мира, от реальности, ступая туда, где есть только он и она.

Они прибыли на другой остров, подальше от друзей, оставаясь вдвоём, и сегодня им никто не помешает.

На небе прекрасно горели яркие белые фонари, красиво окружая их поле зрения, хотелось испариться, чтобы на свете существовали только они.

Кадзуха остановился, поворачивая голову к путешественнице, улыбаясь и пытаясь восстановить дыхание.

— Хах, надо передохнуть, — отдышавшись промолвил юноша.

Она была так близко, как никогда раньше, её рука обхватывала ладонь парня. Отпускать совсем не хотелось, чувствуя его тепло.

— Согласна, я даже немного устала.

Люмин не верила своим глазам, оказавшись здесь вместе с ним была словно очередная иллюзия, где небо было розовым, а звёзды как никогда яркие.

Он смотрел на неё с чувствами, и совершенно не жалел о том, что сбежал от всех вместе с Люмин, ради неё одной. Его сердце больно разгоралось, а в горле ощущался пожар, адреналин выступал во всех своих красотах, и мысли рисовались совсем другие. В такой замечательный момент ему хотелось немного большего, чем просто охваченная девичья рука.

Сейчас Каэдэхара никак не думал отступать или замечать границы, смелость покорила его, и он был готов на всё.

Девушка присела на влажный песок, хлопая по нему в знак того, чтобы он незамедлительно присоединился. Конечно, Кадзуха только с радостью присел вслед за ней. И тогда они в тишине смотрели на звёздное небо, словно в ожидании чуда.

Его компания радовала, заполняла пустоту, которая была не под силу друзьям, дарила совсем иные эмоции, наслаждение…

Она слегка чувствовала плечо ронина, это едва ощутимое касание заставляло тонуть в бабочках и задыхаться от щекотки, её хрупкое тело держалось на волоске от волнительной дрожи, потому что её переполняло чувствами и тепла в эту прекрасную и незабываемую ночь, она казалась совсем другой, в отличие от других, будто она что-то готовила для них.

— Вот бы это продолжалось вечность… — тихо она шепнула, ярко улыбаясь, как само солнце.

Хоть ему и нравилась другая, как думала Люмин, её медленно покидала обида. Может всё не так уж и плохо? Она верила в это. По крайней мере, он начал вести себя по-другому и это давало некие надежды.

— Ты про что? — будто ему захотелось подразнить.

Он знал, что нравится ей, это стало понятно после чувственных объятий, для других они могли показаться обычным явлением, но Кадзуха был слишком проницателен.

— Ты и сам знаешь…

Ему нравилось, как она смущается, улыбается и смеётся, как красиво поправляла пышное платье, как небрежно находится в ступоре и так прекрасно спит, словно ангел, которого изгнали из рая, чтобы встретиться с его пустой и одинокой душой. Порой юноше казалось, что она была послана именно за ним, как за поиском единого целого, будто сама судьба.

Он хотел вечность видеть то, как та робко разговаривает и как неловко кивает головой в