взглядом. — Это несправедливо, Малькольм! Это нечестно!

— Нет, это не так, — сказал Малькольм. — Такие, как мы, не должны влюбляться, Кэтрин. Мы не можем рассчитывать на счастливый финал. Это ответственность.

Король Вильгельм объявил Двору об окончании дневного заседания, и все быстро сделали реверанс, а затем ушли так быстро, как только могли унести их ноги, чтобы можно было приступить к серьёзному делу — обсуждению всего, что только что произошло, и осмыслению этого. У придворных было достаточно нового материала, чтобы занять их на несколько месяцев. Король Вильгельм бесстрастно сидел на своём троне, держа свои мысли при себе и наблюдая, как все они уходят. Премьер-Министр не отходил от него ни на шаг. Им нужно было многое обсудить, но не сейчас, когда при Дворе остался кто-то, кто мог бы их услышать. Были дела государственные, а были и частные.

Принц Кристоф хотел бы остаться со своим отцом. Он хотел бы обсудить с Королём множество вопросов, как государственных, так и частных. Но ему достаточно было взглянуть на выражения лиц своего отца и Премьер-Министра, чтобы понять, куда дует ветер. Поэтому он просто учтиво поклонился отцу, проигнорировал Премьер-Министра и неторопливо покинул заседание. Один из его ближайших друзей и сторонников, отчаянно модный и профессионально флегматичный Реджинальд Салазар, последовал за ним.

Как всегда, наряд Реджинальда был на пике моды и даже чуть выше. Он придвинулся вплотную к Принцу Кристофу, чтобы прошептать ему на ухо.

— Ну! — сказал он. — Старина! Должен вас поздравить. Отличная идея — предложить брак по расчёту во время переговоров, а затем протащить его через Двор и Парламент, и при этом никто не заподозрил, что движущей силой были вы! Так забавно! И вот, одним гигантским прыжком наш герой освободился от своих цепей. Его надоедливой старшей сестры больше нет, и ничто не стоит между ним и троном, который он по праву заслужил…

Он замолчал, глядя на нож, который Принц Кристоф только что незаметно воткнул ему в бок. Острие проткнуло мягкую куртку и задело кожу над рёбрами. На куртке образовался небольшой круг крови. Реджинальд Салазар чуть хныкнул, но продолжал идти, пока Принц Кристоф подталкивал его.

— Не останавливайся, старина, — сказал Кристоф. — Будь паинькой и не привлекай к нам внимания.

Салазар быстро кивнул и пошёл дальше, глядя прямо перед собой. Кристоф убрал нож от рёбер своего друга и заставил его снова исчезнуть в рукаве. Он наклонился поближе, чтобы прошептать Салазару на ухо.

— Ещё раз прошепчешь эту мысль, дорогой Реджинальд, и я прикажу убить тебя во сне. Измена есть измена, и на неё нельзя даже намекать. Папа… не одобрит. Иди сейчас же.

Его юный друг почти бегом бросился к дверям. Там его ждали другие друзья и сторонники Принца, но при одном взгляде на лицо Кристофа и Реджинальда они быстро решили, что сейчас не лучшее время беспокоить его. Они взяли заплаканного Реджинальда под руки и повели его прочь в поисках безопасного убежища, чтобы всерьёз заняться выпивкой и обсуждением собственных проблем. Кристоф замедлил шаг, чтобы дать им время опередить его. Он остановился в открытых дверях, чтобы оглянуться на Короля и Премьер-Министра, которые уже углубились в обсуждение.

— Прости, что мне пришлось так поступить с тобой, Малькольм, сказал Кристоф. — Но она должна была уйти. И теперь, возможно, ты будешь уделять мне больше внимания. Моя любовь.

Он наконец позволил себе искреннюю улыбку, а затем покинул Двор.

* * *

Король Уильям и Грегори Пул наконец остались одни при тихом и пустынном Дворе. Огромный зал казался намного больше теперь, когда его некому было заполнить, и малейший звук, казалось, отдавался эхом всё дальше и дальше, словно призраки, шептались в углах. Король Вильгельм снова уселся на свой трон, молча благословляя доброго Короля Виктора за то, что у него хватило здравого смысла установить удобный трон. Вильгельм хотел бы установить подушку для поясницы, но это послужило бы неверным сигналом для его Двора. Нельзя, чтобы они думали, что он стареет и дряхлеет, даже если в некоторые дни ему так казалось. Нет, они бы воспользовались этим, ублюдки. Он ласково похлопал по лапе — подлокотнику своего трона, словно приласкал своего питомца, который хорошо потрудился. Хорошо, когда есть что-то, на что он может положиться.

Грегори Пул позволил себе расслабиться, насколько это было возможно, и издал глубокий удовлетворенный вздох, расстёгивая несколько пуговиц на жилете. Он хотел бы приобрести корсет для длительного стояния на ногах в общественных местах, но не мог. Кто-нибудь… заговорит. Кто-то всегда так делал. Толстякам разрешалось быть весёлыми, но им не разрешалось пытаться скрыть своё состояние. Люди будут показывать пальцем и смеяться. Для Премьер-Министра было важно выглядеть в глазах общественности государственным деятелем и в то же время скромным, но с каждым годом ему было всё труднее и труднее.

Он достал из рукава маленькую серебряную табакерку, привычным жестом откинул крышечку, а затем высыпал порцию истолчённого кокаина себе на запястье. Он деликатно нюхнул его и протянул Королю, который сурово покачал головой. Министр пожал плечами, закрыл крышечку и заставил табакерку снова исчезнуть в рукаве.

— Постарайся не смотреть так открыто неодобрительно, Уильям, — сказал Пул. — Нам всем нужно на что-то опереться.

— И некоторые дни… кажутся намного длиннее других, — сказал Король.

— Я думаю, всё прошло довольно хорошо, — сказал Пул. — Или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько можно было ожидать.

— На самом деле, она не кидалась, — сказал Король. — И не пыталась никого зарезать. Я был впечатлён. Может быть, она наконец-то научилась самоконтролю.

— Я бы на это не поставил, — сказал Пул. Он неожиданно усмехнулся. — Мне жаль Принца Ричарда.

Оба мужчины чуть улыбнулись друг другу.

Перед Двором и Парламентом Король Вильгельм и Грегори Пул всегда старались сохранять профессиональную дистанцию; никому не хотелось, чтобы кто-то узнал, насколько они близки на самом деле. Насколько тесно они работали вместе. Предполагалось, что политика — это система сдержек и противовесов, когда Парламент и Двор обсуждают всесторонне вопрос, чтобы прийти к консенсусу. На самом деле Уильям и Грегори были близкими друзьями с подросткового возраста.

Именно Уильям первым убедил Грегори заняться политикой, чтобы у него был кто-то, с кем он мог честно поговорить о важных вещах. Время от времени они спорили, но договаривались. И если это означало пускать пыль в глаза людям и намеренно игнорировать или даже подавлять голоса несогласных, они могли бы с этим жить.

Король Вильгельм окинул взглядом свой пустой, гулкий Двор и опустился на свой трон. Он чувствовал усталость. В эти дни