в уголке одновременно вздрогнули.

Младшая принцесса прошла лестницу, прошла коридор, взошла по ступенькам и застыла перед белою дверью. И снова, порыв решимости и она постучалась, и вошла, не дожидаясь ответа.

Сразу же младшая принцесса едва удержалась на ногах. Она запуталась в паутине и чудом переступила паучка у себя под ногами, а затем и вовсе приподнялась на цыпочки, потому что по полу сновало великое множество таких паучков, и не наступить на них было той ещё задачкой.

Посреди замотанных паутиною покоев сидела высокая, — даже в сидячем положении, — женщина в белом. Она медленно повернулась к девушке и всмотрелась в неё своими бездонными и вязкими красными глазами, накрытыми зарослями чёрных волос.

— Я!.. — младшая принцесса резко заговорила, и столь же резко замолчала. Она спрятала ножницы за спину.

— Я тут заметила, ты уже сильно заросла. Может… Может мне тебе помочь? Подстричь? — спросила девушка немного глубоким и одновременно дрожащим голосом.

Сестра ответила:

— Не нужно.

— Да? Ладно, а… Может ты меня тогда подстрижёшь, — она неловко потянула себе за волосы, а потом вытянула ножницы и одновременно опустила голову. — Знаешь, как раньше…

Женщина взглянула на старые ножницы и отвернулась:

— Ты сама справишься.

И не успела младшая принцесса ничего добавить…

— Не беспокой меня, — произнесла женщина, поглаживая пальчиком лапку тарантула.

И вдруг, нарушая первое правило театра, на сцену ворвался призрак. Высокий белый дух. Он замахнулся и дал пощёчину белой женщине, — но рука его прошла насквозь. Потом он побежал назад, он попытался опустить свою нежную бледную руку на спину младшей принцессе, — но снова рука прошла насквозь.

Всё это было далёкое прошлое.

Его было не изменить.

Кровавая Императрица, нынешняя, уныло повесила голову.

Артур прикрыл глаза; Аркадия помялась и погладила своё тётю по спине, одновременно поглядывая на ножницы в руках младшей принцессы и щупая ножнички в кармане своего платья.

Младшая принцесса всё ещё держала их в руках, когда вернулась в свои покои. Долгое время она стояла и смотрела на свечку, и пламя свечи отражалась ровным и холодным светом в её красных зрачках. А потом глаза её обратились к брату и сестре, и вдруг пламя внутри них вздрогнуло, стало светлым и неловко-тёплым. Девушка стянула с себя красный плащ и накрыла спящих, а сама присела на холодные камни и сидела так много часов.

Ранним утром юноша, Адам, проснулся и похлопал ресницами, — у него они, как и у сестры, были черные и пышные, — и растерянно взглянул на прекрасную белую девушку в красном перед собою. Это был не сон… Как странно… Он поднялся и стал будить свою сестру. А потом заметил ножницы в руках девушки и в нём вспыхнул испуг, вспыхнул и сразу же затих, уступая место другому чувству, — интересу.

Младшая принцесса опомнилась и растерянно взглянула на ножницы.

— Вы… Вы теперь мои питомцы. Вас бы подстричь, — сказала девушка, с каждым словом набираясь решимости и на последнем приподнявшись.

Она крепко схватила ножницы.

…Минуту спустя девочка, Адель, дрожала и крепко обнимала своего брата, пока младшая принцесса хмурилась и неумело, но осторожно орудовала над нею старыми ножницами. На землю падали чёрные колтуны. И чем больше их падало, тем легче становилось на сердце девушки; в какой-то момент даже случилось удивительное, и эта лёгкость приподняла уголки её губ, — девушка улыбнулась.

Адам увидел её улыбку и глаза его засверкали, но сразу же он смутился и отвёл взгляд. Принцесса разумеется это заметила, как заметила она и лёгкую дрожь в его сердце. Чего это он? Может он болен?..

Надо будет показать его врачу…

Ветеринару.

И дальше пошла самая обыкновенная жизнь. С этого дня младшая принцесса больше не посещала трапезы, которые созывала её мать. Она не понимала даже, зачем посещала их раньше. Это был бред, сумасшествие…

Скука девушки незаметно исчезла. Забота о «человечках» увлекла её с головой. Она нашла им одежду: юношу она одела как своего дворецкого, зачесав его густые чёрные волосы и завязав хвостик, а на девочку каждый день натягивала разные платьица, свои, детские, которые пыльными кучами хранились в гардеробах летнего замка.

Надевая новое платье, девочка сразу смотрелась в зеркало. Сперва она смущалась, а потом подпрыгивала и смущённо улыбалась своему наряду. И юноша тоже улыбался, всё время поглядывая на свою «Хозяйку», и каждый раз сердце его трепетало. Младшая принцесса замечала взгляды юноши. Ей на них было в общем-то всё равно.

Возможно, ей даже было интересно.

Она учила брата и сестру словам. Учила говорить и писать на своём языке. Через несколько дней, когда они выучились строить простые предложения, и уже умели выражать свои мысли, младшей принцессе вдруг стало тошно во время очередной её теперь уже одинокой трапезы; она долго рассматривала кусок мяса, поданный к её столу, а потом отодвинула его даже не притронувшись.

Её вдруг стало мерзко, неприятно; она приказала выбросить еду. Дворецкий кивнул и собрал её в мешочек, и передал мешочек в руки слуги. Слуга вышел в коридор. Пошёл на кухню. Когда он спускался по лестнице, перед ним неожиданно возникла юная девушка с чёрными волосами и в белом платье с голубыми лентами. Слуга поклонился. Девушка «одолжила» у него мешочек, заглянула внутрь и улыбнулась широкой улыбкой…

Прошло ещё несколько дней. Ранним вечером младшая принцесса сидела в своих покоях и отдыхала. Неприятная слабость стала одолевать её тело, после того как она «села на диету»; словно внутри неё прорастали корешки растения, — они сдавливали её мышцы до неприятного онемелого оцепенения. Делали все её движения деревянными, как у заржавелой куклы. У девушки постоянно кружилась голова, и ей приходилось стараться, чтобы не подавать виду.

Неожиданно в дверь её покоев постучали. Адам и Адель спрятались в шкаф, а принцесса с трудом встала на ноги.

— Леди Атросити приглашает вас на ужин…

Услышала девушка из уст дворецкого.

Опять эта девчонка… Младшей принцессе не хотелось идти, или хотелось. Она не знала. Голова её кружилась, и девушка переступала с ноги на ногу, стоя в дверном проёме. А дворецкий вдруг начал перечислять всяческие лакомства, обещанные своей госпожой: грудинка, перчёные кости, выжатый костный мозг… Девушка неожиданно заметила, что у неё вытянулись зубки и пошли слюни. Она смутилась, прикрыла рот, и взглянула на дверцу шкафа. За нею сладко бились два сердечка. И точно чёрная искорка вспыхнула в животе девушки: её охватил сжимающий живот голод. Немедленно она вздрогнула и сказала:

— Пошли.

Ей нужно было развеяться. Оставаться здесь было слишком опасно.

По коридорам замка девушка шла немного покачиваясь. Снова она вышла на пляж,