— Единорожка твоя.

— Моя! — наивно обрадовалась дочка. — К нам пришла. Давай ей хлеба дадим?

— У нас нет хлеба. Только лепешки овсяные с ужина остались.

— Давай их и дадим.

— Давай.

Санька накинула на Альбинкины плечи свою камуфляжную куртку, длинную, как плащ.

Они вышли за дверь и будто оказались на плоту, дрейфующем в молочно-призрачном океане. Туман стал высоким, поглотил все. Протяни руку — пальцев уже не увидишь.

Санька первой подошла к краю терраски, туда, где находились ступени лестницы. Протянула руку с лепешкой, и тут же из белесой мглы навстречу ей потянулась точеная рогатая голова на длинной шее. Большие глаза, в которых крылся целый космос, отразили свет желтого фонаря. Бархатные губы в мгновение ока смели с ладони угощение.

— Мам, я тоже дам ей…

Альбинка подбежала, встала рядом и тоже протянула свою вкусняшку.

Единорожица склонилась к девочке, слизнула лакомство, после чего резко вскинула голову и, прислушиваясь, посмотрела в сторону чащи.

Санька тоже прислушалась — вроде бы ничего такого…

Хотя нет!

Двое синхронно дышат. Бегут.

Заблудни! Вынырнули из белизны и, виляя хвостами, закрутились у ног.

Единорожица недовольно фыркнула на волков, тряхнула гривой и, грациозно развернувшись, исчезла в тумане. Что-то подсказывало, что уйти ее заставили не волки.

Стрелок первым подбежал к двери в домик, трусливо поцарапал ее лапой.

— Что, опять боишься? — пожурила его Санька. — Ладно, заходи. Только тихо, чур. Все зайдем — и сразу спать. Давай, Аль. Ты тоже.

Она потянула дочку за руку внутрь.

Дверь надежно заперли. Разместились. Заблудни улеглись кто за креслом, кто под кроватью. Альбинка радовалась такому соседству, а Санька всеми силами пыталась не выказывать беспокойства.

Выходит, снова к ним эта «рысь-поле» пожалует. Что ж ей надо-то? Заблудней? Вряд ли их…

Приближение ночной гостьи Санька буквально почувствовала нутром. Еще издалека. Ощутила, как проминается мох под тяжелыми и одновременно такими бесшумными лапами, как еловые ветви цепляют пушистый мех, как катаются мышцы под рыже-пятнистой шкурой.

— Мама! — вскрикнула вдруг Альбинка. — Там в окошко кто-то смотрит.

— Где? — Санька метнулась к окну, но успела заметить лишь быструю тень, нырнувшую в туман. — Кто там был-то?

— Тетя какая-то страшная.

— Тетя? Ладно… Испугалась, Аль? Я сейчас окно занавеской закрою, никто больше беспокоить не будет. Никакие тети.

— Я не испугалась, — обиженно пробурчала дочка. — Она страшная, потому что бледная… Эта тетя… А еще она очень грустная. Ей, наверное, нужно помочь.

— Дитя не спи-и-ит… — поддержали Альбинку из-под двери. — Пить, есть проси-и-ит…

Знакомый уже загробный голос просочился сквозь щели в дом и вверг в оцепенение бедных заблудней.

— Что там у тебя за дитя? — Санька присела у входа. — Покажешь мне? Я сейчас выйду. Только без глупостей давай. Хорошо? Я — лешая. И посох у меня волшебный имеется.

В ответ раздалось недовольное шипение:

— Не спит, не спи-и-ит… Забрать вели-и-ит…

— Ладно. Открываю. Выхожу, — тоном крутой полицейской из зарубежного сериала произнесла Санька и на свой страх и риск отперла дверь.

Картина ее взгляду предстала престранная.

С антрацитовых небес падал на половицы терраски лунный луч, и в свете его, укрытое космами тумана, как шалью, восседало очередное невероятное создание.

Рысь с женским лицом.

Лесная мать.

Арысь-поле…

Магические искры перебегали по рыжеватой в пятнах шерсти. Блестели на бледном лице огромные темные глаза. Пушистые бока чуть заметно двигались от дыхания.

— Дитя-а-а… — таинственным шепотом произнесло существо, плавно отступило в сторону и мягко подтолкнуло к Саньке какой-то небольшой сверток. — Пить, е-е-есть…

— Что это? — Санька настороженно шагнула вперед, на всякий случай посох перед собой выставила.

— Дитя-а-а… — Арысь-поле отступила в туман. Прошелестела оттуда: — Не бойся-а-а-а…

— Я не боюсь, — строго сообщила ей Санька, и это было почти правдой.

Отчасти.

Страх перед неизвестностью еще жил в глубине души, но уверенность, подкрепленная Яриными обещаниями того, что лесные создания леших не трогают, придала сил.

— Возьми-и-и-и… Пить, есть… надо…

Санька присела рядом со свертком, попыталась развернуть его одной рукой. Не получилось. Тугой узелок стягивал четыре конца белой пеленки.

Что же там внутри?

Санька положила посох на пол и обеими руками принялась быстро-быстро развязывать. Наконец получилось справиться с узлом. Сверток распался, словно распустился цветок.

В центре его лежал младенец.

Санька вскрикнула от неожиданности.

— Что это значит? Чей это ребенок? — обратилась возмущенно к женщине-рыси. — Твой?

— Не-е-ет… Чужое дитя-а-а-а… Пропащее дитя-а-а-а… Одинокое в этом лесу-у-у…

— Где ты нашла его? Как оно сюда попало?

— Злые люди гнали-и-ись…

Арысь-поле развернулась, кивнула многозначительно благородной головой и бесшумно удалилась во мглу.

— Эй! Подожди! Куда…

Санька осталась один на один с незнакомым младенцем в наползающем со всех сторон тумане.

Подобрав посох и внезапный полуночный «подарок», она вернулась в домик и заперла дверь.

Заблудни, учуяв ребенка, вылезли из своих укрытий и принялись с любопытством обнюхивать сверток в Санькиных руках. Они поднимались на задние лапы, совали в пеленки носы и дружелюбно виляли хвостами.

— Ну, хватит! Все! Кыш! — отогнала их Санька.

С каждой секундой ее все сильнее накрывала абсолютная растерянность, постепенно переходящая в панику.

Ребенок!

У нее на руках крошечный младенец. Непонятно чей. Брошенный или потерянный кем-то в глухом лесу. Или оставленный специально?

И что делать теперь?

Будь она в своем мире, позвонила бы в службу спасения на горячую линию, а здесь как в подобных случаях себя ведут? Куда обращаются? Куда бегут за помощью?

— Ма-а-ам? — почуяла неладное Альбинка, села на кровати и с любопытством посмотрела на сверток в Санькиных руках. — Что это? Это тетя-рысь дала?

— Да.

Санька аккуратно положила младенца на стол.

— Что там завернуто? — продолжила расспросы Альбинка.

— Там ребенок, Аль, — без утайки ответила Санька.

— Настоящий? Живой? Давай его себе возьмем! — предсказуемо предложила дочка.

Глазунчик поддержал ее, громко пискнув из своей корзинки.

Санька взглянула на него сердито:

— Похоже, наши лесные соседи поняли, что мы тут всех берем, вот и решили нам еще подкинуть…

— Мам, ну давай оставим! — снова попросила Альбинка. — Я буду за ним ухаживать. С Глазунчиком же справляюсь? И с курами.

— Это не куры, Аль, — развела руками Санька. — И… Конечно же, мы не можем его оставить, потому что это не брошенный лесной звереныш, а чей-то ребенок. У него, возможно, есть родители… И вообще. Чтобы взять себе чужого ребенка, надо кучу инстанций пройти, получить разрешение на усыновление… Или удочерение. Разные документы… Это так просто не делается, чтобы захотели и взяли себе.

— Я понимаю, мам, — сказала Альбинка рассудительно и серьезно. — Но сейчас-то мы просто обязаны его оставить — не в лес же обратно нести? Пусть побудет у