Порой я сомневался, нравится ли мне Джилл или мне просто приятно снова проводить время с кем-то. Наша болтовня не напоминала беседы с Марго, но у меня появилась возможность говорить о ней. Я начал приходить к Джилл после работы домой. В ее бруклинский район удобно добираться из Нижнего Манхэттена – всего несколько остановок по ветке F. Обычно Джилл заканчивала свой писательский (или неписательский) день и мы встречались в мерзком баре возле ее дома. Джилл так и не удалось убить того лося.

Хотя я оставался у нее почти каждую ночь, мы никогда не обсуждали, пара ли мы. Напротив, мы заполняли друг другом пустоту, что осталась после исчезновения Марго из наших жизней. Я делился своими тревогами по поводу работы и всей той дури, что творилась в компании. Джилл рассказывала, как идет ее сочинительство, – как выяснилось, ни шатко ни валко. Дело не двигалось вот уже несколько месяцев, и она не знала, как выбраться из тупика. Вторую книгу, «Шахтерскую колонию», о которой мне говорила Марго, не удалось пристроить в издательство, поэтому я и не нашел ее в магазине. Джилл неудача подкосила, но она пыталась переработать роман.

Будни перетекли в выходные. Джилл растерялась – хоть и попыталась это скрыть, – когда в субботу утром я притащил ей внешний жесткий диск. Я полтора часа трясся в медленном поезде из Куинса. Вынул черную коробку из рюкзака и принялся искать свободную розетку. Сунулся под стол и едва взглянул на Джилл, когда она спросила, какого черта я делаю.

Я объяснил, что это моя самая ценная вещь – музыкальная библиотека.

Она была настроена скептически:

– Парни обожают свои жесткие диски.

Я уточнил: на нем много музыки, которую мне рекомендовала Марго.

– Пока мы учились и еще не знали друг друга лично, мы тратили уйму времени на коллекционирование музыкальных записей, – сказал я. – Хотя в реальной жизни мы познакомились на работе, сотрудничали мы именно по этому проекту.

Похоже, Джилл поняла. Я подключил жесткий диск к USB-порту на ее компьютере.

– Вот первый альбом, который Марго порекомендовала мне на PORK.

Я нажал PLAY. Тут же стало понятно, что качество звука в ноутбуке Джилл ужасающее: музыка дребезжала и слабела на высоких частотах, искажалась и хрипела на низких. Я вытянул наушники из рюкзака и протянул их Джилл.

– Что это?

Я просто хотел, чтобы она послушала. Имя исполнителя ничего бы ей не сказало. Но мне казалось, она поймет, что я почувствовал, впервые услышав эту мелодию. Я отчетливо помнил тот момент. Японская музыка 80-х, которая нравилась Марго, исполнялась на синтезаторах. Это был странный период в истории музыки, когда эталоном красоты стало считаться электронное звучание, но записывалась музыка в аналоговых студиях. Переходное время, повлиявшее на много десятилетий американской музыки. Услышав эту мелодию, я ощутил тепло давнего знакомства и внезапно понял, что это основа многих песен, которые я знал всю свою жизнь.

Но все, что смогла выдать Джилл, было:

– Довольно привязчивая.

Я проиграл еще одну песню.

Она сняла наушники.

– Что это за группа?

Я объяснил, что группа была невероятно популярна в Японии в 80-х – пионеры сити-попа. Их даже несколько лет называли «Японскими Битлз».

– Хм, никогда о них не слышала.

Снова нахлобучив наушники ей на голову, я подумал, что группа стала знаменитой во всем мире, даже добралась до Штатов, вдохновила поколение поп-музыкантов, а затем в течение пары десятилетий практически полностью исчезла из американского сознания. Их песни не найти в Соединенных Штатах, разве что в редких музыкальных магазинчиках, продающих виниловые пластинки, но даже тогда нужно точно знать, что ищешь. Открыть для себя эту музыку самостоятельно практически невозможно.

В этом и заключалась привлекательность PORK. Музыкальные пираты обычно изображаются мелочными скупердяями – слишком жадными, чтобы платить за музыку. Конечно, во многих случаях так и есть, но в сообществах вроде PORK пираты служили высшей цели. Интернет в то время был разрозненным, хаотичным. А в PORK поддерживался порядок, поощрялись амбиции. Форум стремился стать главным музыкальным архивом. PORK дал мне цель в нескладные дни моей юности: я искал, воровал, загружал аудиофайлы, чтобы сохранить их. Всякий раз при посещении библиотек я превышал допустимое количество дисков, которые разрешалось прослушать за день. Дома я тщательно подписывал каждый трек, который скопировал в MP3-формате. Я проводил много часов за этим суетливым, но приятным делом.

– Так почему Марго нравилась эта музыка?

Я попытался объяснить:

– В конце семидесятых – восьмидесятых, как и повсюду, фанк и диско заполонили клубы Токио. Влияние американской культуры было частью гегемонии Америки после войны, и неизбежно по миру распространилась и черная музыка. Марго всегда интересовало увлечение Японии американской музыкой. Она шутила, что это как видеть свое отражение, ведь американцы одержимы японской культурой.

– А ее не обижало, что Япония присвоила черную музыку? – спросила Джилл.

– Знаешь, я тоже ее спрашивал. Все так: японские музыканты имитировали звуковые ландшафты, которые десятилетиями определяли черную культуру. Но Марго нравилось, что влияние черной музыки достигло далекой Японии. Географически дальше ведь некуда.

– К тому же, – добавила Джилл, – музыка чертовски хороша.

От этих ее слов я аж затаил дыхание. Но, по мере того как я включал Джилл все новые песни, ее восторг становился подлинным. Она расспрашивала про музыку, говорила, какие композиции ей понравились больше, а какие меньше.

– Я рад, что ты увлеклась. Я потратил столько времени на поиски и кражу песен для PORK.

– Не похоже, что ты зря тратил время, – сказала Джилл. – Выглядит почти благородным занятием.

– Ну, все было напрасно.

– В смысле?

– PORK закрылся десять лет назад.

PORK всегда оставался вне закона, хоть и существовал ради высших, почти академических целей. Однажды я проснулся, попытался залогиниться, как делал каждое утро, но сайт пропал.

– Так все твои друзья, что ты завел там…

– Полностью исчезли. Сайт исчез за одну ночь. Пропала работа десятков людей за многие годы. Единственное, что осталось, – правительственное уведомление о закрытии. Я проснулся, а всех моих друзей похитили.

– Боже, это так печально. Даже представить не могу, каково это – потерять всю свою работу и друзей совершенно внезапно.

– Знаешь, что забавно? Тогда я в первый раз потерял Марго.

Джилл обняла меня. Мы сидели на полу в ее спальне, обнявшись, с громоздким ноутбуком и жестким диском между нами. Мне понравилось. Только Марго знала о том периоде моей жизни, о сотнях часов музыкальных записей, о том, сколько времени я потратил, собирая их. Поделиться этим с кем-то новым было так утешительно.