Раздался общий вздох.

– Итак. – Он повысил голос. – Мы делаем дело или уходим? Леонид! – Мрачный взгляд исподлобья. – Что скажешь?

– Я с тобой, – не раздумывая, ответил тот.

– Нора?

– Да. Я тоже.

– Марго?

– Я с вами, конечно.

– Оʼкей. – Герман убрал лезвие и задумчиво посмотрел на сложенный нож, держа его на ладони. На нож, потом опять на «кнопку». – Полагаю, это потребует усилий. Физических. Видите, их даже заглубили в пол, вероятно, для того, чтобы исключить случайное нажатие.

– Ты хочешь сказать, что просто пальцем на них не нажмешь? – уточнил Леонид.

– Да. Я бы попробовал рукояткой ножа. Надо найти для каждого что-нибудь подходящее. И нажать на все четыре кнопки одновременно. Так подсказывает мне…

– Да-да, твоя интуиция. Можешь не объяснять.

– У тебя есть что-нибудь?

– Есть нож. Попроще, чем у тебя, но для наших целей сгодится.

– Хорошо. – Герман повернулся к Норе. – У тебя?

– Вот. – Она позвенела ключами на кольце. – От нашей комнаты в Первом корпусе и от оранжереи. От комнаты, пожалуй, маловат, зато от оранжереи в самый раз.

– От Леркиной оранжереи? – удивленно переспросил Герман.

– Да. А что? Он у меня давно. Я тоже люблю пересаживать бегонии.

– Хм. Ну ладно.

– А я могу воспользоваться ручкой от щетки, – сказала Марго, вздымая, как флаг, автомобильную щетку, которой Леонид недавно подметал полы.

– Отлично! – Герман удовлетворенно кивнул. – С вами можно иметь дело.

– А ты сомневался?

Он подошел к своей «кнопке», уселся перед ней, поджав под себя ноги, и, держа нож строго вертикально, начал медленно опускать вниз. Когда до серой шлифованной поверхности осталось миллиметров восемь или десять, руки его замерли. Бледное лицо со сдвинутыми темными бровями стало строгим и сосредоточенным.

– Займите свои места. И делайте в точности что я скажу. – Голос звучал негромко, но твердо. – Марго, тебе лучше быть напротив меня. Нора, тебе слева. – Он дождался, пока они расселись, и продолжил: – Давить нужно в самый центр. По моему сигналу, понятно? – Оглядел всех по очереди. – На счет три. Готовы?

Пауза и затем:

– РАЗ.

Держа ключ над каменной «кнопкой», Нора чувствовала, как на всем теле под одеждой выступает пот, несмотря на царящий в подземелье адский холод. Только бы не сломался ключ, не соскользнула рука, не отказали нервы. Ключ, конечно, имеет внушительный вес и размер, но мало ли…

– ДВА.

Слева от нее завозилась Марго, наверное, устраиваясь поудобнее для ответственного мероприятия, но она даже не повернула головы, даже не шелохнулась, боясь сбить прицел.

– ТРИ!!!

Нора не видела, что там делают остальные, как справляются. Стиснув зубы, она надавила сверху на ключ, надавила плавно и сильно, и, едва не задохнувшись от ужаса, увидела, что «кнопка» пошла вниз, открывая взору цилиндрическую полость.

– Держим! Держим! – Герман почти кричал. – Не отпускаем!

Еще глубже, еще… Господи, да сколько можно, ведь длины ключа может не хватить!..

Нора не спускала глаз с узкой, продолжающей углубляться, шахты.

Стоп!

Каменная «кнопка» прекратила движение. Услышав команду: «Всем вольно!», Нора отдернула руку с ключом и отползла в сторону. Ее била дрожь.

– Нора, вставай, – послышался голос Германа. – Ты в порядке?

– Да, – кивнула она, стараясь отдышаться. – Просто голова закружилась. Уже прошло. – Дрожащей рукой убрала волосы со лба. – Правда прошло.

Она встала на ноги, отряхнула джинсы. Герман пристально смотрел на нее. А потом…

– Слышите? – взвизгнула Марго. – Вы слышите?

Из колодца доносился непонятный шум. Поначалу слабый, похожий на шелест тростника на ветру, он нарастал, нарастал, нарастал – пока не превратился в грохот, от которого закладывало уши. Так могли греметь кости сотен и тысяч мертвецов, поднявшихся из могил и пустившихся в пляс на потеху владыке преисподней.

Ну правильно, кости… КОСТИ.

Обменявшись мнениями на языке мимики и жестов, Герман и Леонид двинулись к колодцу. Немного не доходя до края, остановились и, вытянув шеи, заглянули внутрь. Марго тоже подошла, осторожно ступая своими модными ботинками. И после этого Норе ничего не оставалось делать, кроме как присоединиться к ним.

Колодец уже наполовину опустел – хотя о какой половине могла идти речь, если глубина его была никому не ведома? – и уровень костей продолжал стремительно понижаться. Они в буквальном смысле слова проваливались в преисподнюю. Сыпались и сыпались в какую-то бездонную яму. И наконец совершенно исчезли с глаз.

Леонид сходил за фонарем, но луч не достал до дна.

– Там как будто зеркало блестит, – сказал зоркий Герман. – Внизу.

– Вода? – спросила Нора.

– Или то, что кажется водой. Не знаю.

Но одну вещь при свете фонаря им удалось разглядеть очень хорошо. Посреди опустевшего колодца торчал каменный, квадратного сечения, столб. Когда они впервые заглянули в колодец, столб этот был целиком засыпан костями, но после обрушения костей стал доступен для обозрения – весь, кроме основания, которое тонуло во мраке. Верх столба не был ни заострен, ни закруглен и выглядел как обычный срез, простой серый квадрат. Чуть ниже имелись два горизонтальных выступа, на которых висели два небольших кожаных – во всяком случае таковыми они казались сверху – мешка.

– Мать Пресвятая Богородица! – присвистнул Леонид.

Минуту все молчали.

– Никто не чувствует ничего необычного? – спросил Герман, продолжая смотреть в колодец. – Головокружение, галлюцинации… Нет? Ладно. Будем считать, что нам повезло.

– Я чувствую только холод, – сказала Нора, протягивая руку вперед. – Холодный ветер из этой трубы.

И вздрогнула, услышав собственные слова.

Ветер.

Не тот ли ветер, что гулял по дому Шульгиных?..

– Я самая легкая из нас четверых, – внезапно произнесла Марго.

– Что? – нахмурился Герман.

– Я самая легкая. У вас же есть веревка? Вы сможете меня удержать? – Она указала пальцем. – Вдвоем. Ты и Ленька. Сможете?

– Да, – ответил Герман, сообразив, к чему она клонит. – Только сначала…

Его прервал странный звук. Долгий, вибрирующий, свистящий, похожий на шипение змеи.

Четверо у колодца напряглись, лица их вытянулись и побелели.

– Пустоты в породе, – прокашлявшись, пояснил Герман. – Ну, и время от времени возникают вот такие… акустические эффекты.

– Точно, – с энтузиазмом подхватил Леонид. – Ты прав. И почему я сам не догадался?

Следующий шипящий звук заставил всех умолкнуть и попятиться. В нем слышалась угроза. Или нервы у них к этому моменту были уже на пределе.

– Марго, – окликнул Герман, дождавшись тишины.

Та молча взглянула на него.

– Ты нужна мне.

– Я здесь, Герман.

Он скинул куртку, закатал рукав черной рубашки, и затем в левую руку его из кожаных ножен, висящих справа подмышкой, словно бы сам собой скользнул один из метательных ножей. Фантастически острый, чудовищно опасный. После окончания эпопеи «Кольцов-младший против Кольцова-старшего» Герман впервые вышел со своим любимым оружием за территорию фермы.