отнюдь не печалились, не проливали слезы, вели себя с достоинством и всем своим поведением выказывали презрение к их тюремщикам. Они чувствовали, что Мазарини еще не одержал победы. В замке не оказалось постелей, и первую ночь арестованные провели за игрой в карты. Демонстрируя отличное настроение, Луи беседовал с офицером охраны об астрологии. Ведь не все было потеряно. За стенами замка оставались верные союзники. В тот же день должны были арестовать еще его сестру, Тюренна, Буйона, Ларошфуко и других непокорных аристократов. Но большинству из них удалось скрыться.

Временно лояльный правительству Месье (герцог Орлеанский) тогда заявил: «Вот прекрасный улов, пойманы разом лев, обезьяна и лиса!»[72] Арест принцев вновь дал толчок к возобновлению гражданской войны.

Иначе повела себя мать Конде, Шарлотта-Маргарита, активно поддерживавшая Луи во всех его действиях. Она просила королеву-мать об освобождении принцев, но ничего не добилась, и отправилась в Бордо, где помогала в организации мятежа против правительства. Шарлотта-Маргарита скоропостижно скончалась в 1650 г., так и не успев повидаться с сыновьями.

На первых порах двор легко подавлял очаги сопротивления фрондеров в Нормандии и Бургундии. Положение изменилось, когда в конце мая отряд сторонников принцев (в его составе был и Франсуа де Ларошфуко) прорвался в Бордо, где имя Конде было популярно в народе, разочарованном финансовой политикой местного парламента. Осадив город, армия короля столкнулась с сильным сопротивлением. Командовал королевскими войсками в составе 8 000 пехоты и 3 000 конницы маршал де ла Мейер, но фактически всем распоряжался Мазарини. Кардинал проявил недюжинную стойкость, но один раз он все же сорвался. Когда де ла Мейер взял крепость Вэр, которой командовал Ришон во главе трехсот кондеянцев, Мазарини приказал повесить Ришона в трехстах метрах от резиденции короля. На юного Людовика XIV вид повешенного произвел неизгладимое впечатление, возможно, в будущем проявившееся в его политике по отношению к знати.

Около Бордо развернулась настоящая резня. После длительного боя маршалу Мейеру удалось, наконец, взять предместье Сен-Сюрен. С обеих сторон вели сильный огонь – в стане кондеянцев насчитывалось 120 убитых, в королевском лагере – около 500. Мазарини не жалел человеческие жизни ради победы. Перевес, в конце концов, оказался на стороне более сильного. Казалось, пушечные выстрелы, произведенные в Бордо, были слышны и в Париже. Люди постепенно теряли интерес к политическим событиям. Тишины и мира хотелось любой ценой. Беспорядки лишь готовили почву для будущего торжества абсолютной власти. Самый тонкий из политиков того времени Мазарини это интуитивно ощущал. Спустя год, находясь в изгнании, он имел немало времени, чтобы переосмыслить происшедшее. Тогда он четко сформулирует мысль, подходящую не только для Фронды: «Беспорядки, когда они доходят до крайности, неизбежно ведут к укреплению любой власти». Скоро это ощутил и Тюренн. Но сейчас он тщетно писал письма Анне Австрийской, в которых просил об освобождении Конде, Конти и Лонгвиля.

Только 1 октября 1650 г. при посредничестве Парижского парламента кондеянцы оставили Бордо, но согласно заключенному миру сохранили свои укрепленные замки и возможность в любой момент возобновить войну под лозунгом освобождения принцев.

Убедившись в безрезультатности своих дипломатических призывов к королеве, Анри вместе с Анной-Женевьевой де Лонгвиль отправился в Стене на восточной границе Шампани, где попытался возглавить старую армию Конде с целью освободить соратников. Они ставили целью взбунтовать Нормандию, губернатором которой был арестованный де Лонгвиль. Особенно тогда отличился Ларошфуко: без устали созывал всех друзей и единомышленников, формировал полки, собирал деньги, где только мог. Он даже нанял на военную службу немецкого полковника Бенца со своими наемниками. Однако клиентельная привязанность здесь уступила верноподданническим чувствам, и попытка Анны-Женевьевы не увенчалась успехом. Агенты Мазарини хорошо поработали в Нормандии: лишь немногие французы приняли сторону фрондеров-принцев.

Поэтому Тюренн не без участия герцогини де Лонгвиль вступил в переговоры со штатгальтером Испанских Нидерландов эрцгерцогом Леопольдом-Вильгельмом, который выдал ему 200 000 талеров для найма войска и 50 000 талеров в месяц на нужды солдат. Кроме того, он обещал передать под команду Тюренна и содержать 2 000 пехоты и 3 000 конницы в дополнение к его войскам. Рассчитывая на то, что вмешательство Испании заставит Мазарини пойти на мир, Анри, набрав на полученные деньги несколько тысяч человек и объединив их с испанцами, предоставленными ему по договору, пересек границу между Нидерландами и Францией. Испанцы планировали разделить силы: сами вторгнуться в Пикардию, а Тюренн – в Шампань, но последний настоял на операциях одной армии с целью захвата сильных крепостей и взаимодействия с соратниками по Фронде в Бордо и других местах.

Осажденные в июне небольшие крепости не были взяты из-за присутствия королевской армии и дождей, сделавших боевые действия почти невозможными. Союзники отступили, неделей позже захватили Ла Капель, а затем двинулись на Вервен, где эрцгерцог принял командование. Противники были приблизительно равны по силе, насчитывая 10-12 000 пехоты и 6-7 000 конницы. Тюренн склонил испанцев к маршу в направлении реки Эсн, взял пару крепостей, оставил там гарнизоны, а королевская армия отступила к Реймсу. Виконт рекомендовал двигаться вдоль Эсна, затем повернуть влево и маршировать прямо на Париж, чтобы освободить лидеров Фронды. Но испанский командующий не согласился с этим планом, который посчитал слишком смелым и поэтому ненадежным, и не пожелал даже пересечь Эсн. Пленных принцев перевели в тюрьму в окрестностях Орлеана. Тогда Анри с 3 000 кавалеристов и 5 000 мушкетеров атаковал десять полков кавалерии короля и отбросил их к Суассону, захватив 500 пленных.

Затем по настоянию Тюренна испанцы все же двинулись за ним с целью занять позицию между королевской армией в Реймсе и столицей. Но по неустановленной причине они не воспользовались выгодным положением, объяснив это тем, что в течение месяца вели переговоры с герцогом Орлеанским, которые не принесли никаких плодов. Затем эрцгерцог отступил на восток и осадил Музон. После семи недель осады город сдался, испанцы ушли на зимние квартиры во Фландрию, а виконт остался с 8 000 человек в Монфоконе – горной местности между реками Мез и Эсн. А королевская армия в декабре осадила Ретель. Тюренн поспешил на помощь, но прибыл слишком поздно, крепость сдалась 13 декабря, и он ушел обратно в Монфокон.

Тем временем маршал Сезар де Шуазель, граф Дюплесси-Праслен стал преследовать виконта и догнал его 15 декабря. Хотя Анри и предпочел отступление, он, тем не менее, поднялся на высоты по левую сторону долины, вдоль которой держал путь. Дюплесси сделал то же самое, но по правую сторону долины, и обе армии шли параллельно примерно 10 км на расстоянии половины пушечного выстрела.